Мировая экономика что нас ждет. Что ждет экономику россии в будущем глобальном кризисе. Я уж не говорю про какие-то апокалиптические сценарии отключения нас от долларовых расчетов и т. д., — добавляет эксперт

Экономика России постепенно оживает после кризиса, девальвационного шока и падения цен на нефть. Но даже по официальным прогнозам темпы роста будут низкими. О причинах вялого выхода из рецессии, изменении курса рубля, а также об угрозе новых финансовых катаклизмов побеседовала с главным экономистом по России Владимиром Осаковским.

О новом глобальном кризисе

«Лента.ру»: На днях сошлось два заявления. Глава (ФРС) США сказала, что на нашем веку кризисов . А владелец Rogers Holdings считает, что очередной кризис грянет уже в 2018 году. Кто из них прав?

Осаковский: Ответ на этот вопрос примерно такой же, как на вопрос о том, будет ли дождь. Дождь будет. Вопрос - когда? На нашем веку еще будут кризисы. Если кризис - это то, что было в 2008 году, то, наверное, для такого кризиса все предпосылки есть. Активы, акции и облигации сейчас дико дорогие, они находятся на исторически высоких значениях. И возможна их масштабная коррекция, влияющая на реальную экономику. Вопрос - когда она случится? Правда здесь посередине. То есть кризис будет, но, наверное, это все-таки не перспектива следующего года, скорее - нескольких лет.

И по вашему мнению он будет связан с долгами государств?

Необязательно. Это может быть кризис и в реальной экономике. Как говорится, мы всегда готовимся к войне, которая была в прошлом. Последний кризис был вызван большими долгами. И действительно, долгов в мире очень много. И предположить, что следующий кризис тоже будет вызван долгами, конечно, можно. Это вполне вероятно.

Это будет глобальный кризис или он коснется только нас?

Россия - часть мировой экономики. И речь идет о глобальном кризисе. Есть много потенциальных угроз. Например, Китай. Непонятно, что там происходит. Возможно, там будут какие-то потрясения экономического плана. Может быть, триггером станет стандартный госдолг в какой-то стране, и все начнется с него. Должен быть хороший триггер, как в 1998 году. Тогда все началось с девальвации в Таиланде. А в 2007 году это был кризис на subprime в США (ипотечный кризис - прим. «Ленты.ру» ).

О курсе рубля

Я знаю, что экономисты очень не любят предсказывать будущее. Но тем не менее мы переваливаем во вторую половину года. Чего нам ожидать по части курса рубля к концу года? Вырастет, упадет, останется таким же? И насколько, на ваш взгляд, справедлив нынешний курс?

По нашим оценкам, доллар должен быть в районе 60 рублей. Это прогноз на конец 2017 года, он был сделан в конце прошлого года, и мы его не меняли. С этим прогнозом мы были и оптимистами, и пессимистами. Некая тенденция к ослаблению рубля есть, но в рамках приличий.

А что с другими валютами?

Рубль действительно очень волатильная валюта, поэтому все остальные валюты меняются относительно друг друга не так значимо, как они меняются относительно рубля. Мы ждем некоторого укрепления доллара к евро. С нынешних уровней до 1,08-1,10 доллара за евро. Если считать к рублю, то это в районе 65 рублей за евро.

О госдолге США и прощании с долларом

В России очень популярна такая точка зрения, что у США огромный внешний долг, доллар ничем не обеспечен и вот-вот он упадет и рассыпется. Откуда растут ноги у такого утверждения?

Они растут из фактов. Долг действительно большой в абсолютном значении - 16-18 триллионов долларов. Это очень большая сумма. Но, например, у каждого человека его задолженность зависит от уровня дохода. Если он получает 20 тысяч рублей в месяц, то долг в 30 тысяч - это уже очень много. Если у него доход миллион, а долг - 100 тысяч, то в принципе это не так уж и много. Такая же логика и в отношении США. Долг большой, но есть страны, где он гораздо выше. Например, та же Япония. Там долг в относительном выражении раза в 2 больше, чем в Соединенных Штатах. И ничего, живут.

Еще один важный момент. Долг США, он не внешний, он долларовый, поскольку номинирован в той валюте, которую они в крайнем случае могут напечатать. И значительная часть, больше половины, держится внутри США.

А вообще эти попытки вытеснять доллар из международных расчетов, они вряд ли могут повлиять на общую картину?

Если посмотреть исторически, то раньше глобальной валютой был фунт стерлингов. Его вытеснили. То же самое, наверное, когда-то произойдет с долларом. По любым причинам. Например, вырастет экономика всего остального мира. Доля США в мировой экономике естественным образом сократится. Вес доллара уменьшится. Будет ли это катастрофой? Не факт. Но когда-то это произойдет.

О плохой погоде в российской экономике

Принято считать, что погода не имеет отношения к экономике. Но в мае в России был зафиксирован промпроизводства. Был очень высокий уровень потребления электроэнергии, газа и тепла из-за холодов. Говорят, что плохая погода может повлиять на урожай в России и подстегнуть инфляцию. Вообще это все серьезно? Принимать в расчет еще и погоду?

Погоду надо принимать в расчет в любом случае. Это очень важный фактор, в первую очередь - для инфляции. В индексе потребительских цен в России больше трети - еда. Половина от этой доли выращивается на грядках, в огородах, на полях. Если случается неурожай, то, соответственно, цены растут, инфляция ускоряется. И наоборот.

Последние несколько лет урожаи были очень хорошие, что очень помогало тормозить инфляцию. В продовольственных товарах она уже пробила все таргеты регулятора, она уже ниже 4 процентов. Неурожай повысит инфляцию со всеми вытекающими негативными последствиями. Так что это очень важный фактор. В России это менее заметно, но в некоторых странах, более зависимых от сельскохозяйственного сектора, это заметно сильно.

То есть треть расходов на еду - это еще не предел, бывает и больше?

В той же России лет 15 назад эта доля превышала 50 процентов. Все зависит от уровня доходов. Чем богаче страна, тем больше тратится на еду.

О медленном восстановлении России

Официальный прогноз роста ВВП РФ на 2017 год - 2 процента. Не маловато ли? И достижимо ли?

По нашим прогнозам будет меньше. 1,1 процента - наш базовый прогноз. Конечно, хорошо бы иметь больший рост экономики. Но, с другой стороны, есть такое понятие, как потенциальный рост экономики. То есть тот темп, при котором можно расти, не вызывая инфляционных явлений, перекосов. Расти естественным образом.

По нашим оценкам, которые близки ко всем остальным, потенциальный уровень роста для России - он в пределах 1 процента. Одна из ключевых причин - демография. Работоспособное население сокращается. В таких условиях экономике расти очень сложно.

Вы поставили на первое место в списке российских проблем демографию?

Это один из важных факторов.

А какие-то структурные препятствия или социально-политические?

Структурные проблемы, связанные с темпами роста производительности труда, - вторая важная проблема. Но демография - тоже очень важный момент. Я привожу их без градации. Как можно расти быстрее? И , и правительство в целом довольно открыто об этом говорят: нужны структурные изменения, повышение производительности труда. Какие-то шаги предпринимаются... но тут, конечно, есть над чем работать.

Кому завидовать по цифрам роста? Европе или, может быть, Азии?

Мы все-таки не Азия. Мы довольно богатая и большая страна. У нас ВВП на душу населения 14-15 тысяч долларов. Относительно других, в целом по миру, мы богатая страна. Поэтому нужно сравнивать с такими государствами, как, скажем, Португалия или Бразилия. 2-3 процента - реалистичная цель по темпам роста. Ее можно было бы достичь путем реалистичных изменений экономической политики.

О слиянии Резервного фонда и ФНБ

В чем логика объединения Резервного фонда и (ФНБ)? Как это скажется, например, на пенсионерах?

Вспомним, для чего фонды создавались. Сначала это был один фонд, стабилизационный. Из него вычленили ФНБ, который, по идее, должен финансировать стратегические проекты, финансировать пенсионную реформу. Функции стабфонда сейчас выполняет Резервный фонд. Он потихоньку кончается, и с правительством нужно иметь возможность воспользоваться деньгами, оставшимися в ФНБ.

Но выглядит это так, будто берут из кармана пенсионеров и тратят их на другие цели. Или нет?

Это могло бы выглядеть так, но по сути, деньги из ФНБ на пенсионную реформу так и не тратились. Они расходовались на инвестиционные проекты. Например, на Олимпиаду в Сочи. Подобные проекты были завершены, и оставшимися деньгами, наверное, можно воспользоваться. Особенно с учетом того, что в этом есть необходимость.

Если смотреть на пенсионную реформу с точки зрения , то Россия делает правильные вещи. То есть создает фискальные стимулы для того, чтобы люди дольше работали, повышая эффективный возраст выхода на пенсию. В принципе, шаги правильные и во многом вынужденные.

По этой причине чиновники правительства присваивают себе это «достижение», рапортуя о том, что профицит федерального бюджета увеличится почти в 4,5 раза от ранее намеченных уровней и составит 2 трлн 139 млрд рублей. Но этот праздник жизни может закончиться еще до конца этого года.

Итоги ноябрьских выборов в Конгресс США могут привести к новой эскалации антироссийских санкций со стороны Вашингтона. Кроме того, аналитики и профучастники нефтяного рынка говорят о резком падении цен на наш главный экспортный товар.

Главный экономист «ПФ Капитал» Евгений Надоршин :

«Если даже взять официальный прогноз с $40 за баррель, там ловить нечего. С 40 до 40 плюс российской экономике просто нечем будет расти совершенно, потому что даже те скупые остатки денежных потоков, которые, выходя из нефтяного сектора, не попадают в бюджет, достанутся потребителю, они просто не в состоянии напитать сейчас достаточным образом наращивание потребления. Снижение цен на нефть будет существенным сдерживающим фактором для нашего дальнейшего развития».

По мнению экспертов, волатильность цен на глобальном рынке углеводородов может быть спровоцирована стагнацией в американской и китайской экономиках, что станет дополнительным фактором к снижению продаж нефти.

Учёный-экономист Михаил Дмитриев :

«Коридор колебания цен на нефть сейчас видят очень узко. От $60 до 80 за баррель. Среднегодовая цена на нефть, вероятно, в этом году будет $70 за баррель. Честно говоря, нефть перестала быть дико неопределенным фактором. Она стабилизировалась в гораздо более предсказуемом коридоре, и это облегчает жизнь России. Но если одновременно начнется спад в Америке и лопнет китайский финансовый пузырь, это станет глобальным торможением роста, а, может быть, и спадом. И это, естественно, отразится на спросе и на ценах на нефть. А от зависимости от этого наша экономика так и не смогла избавиться».

Как будет себя чувствовать рынок углеводородов, и насколько предстоящие выборы в США могут угрожать российской экономике, мы обсудили с президентом Центра системного прогнозирования Дмитрием Митяевым и доцентом кафедры политической теории МГИМО МИД России Кириллом Коктышем .

Кирилл Коктыш. Фактор выборов - подброшенная монета. Напомню, будет избираться полностью Палата представителей, на треть обновится Сенат и 37 губернаторов будет избрано. А это те люди, которые правят Америкой на земле. В этом плане Трамп имеет шансы, наконец, получить ту власть, за которую он борется два года после избрания. Тогда, конечно, антироссийская тема превратится из темы крайне политизированной в предмет двустороннего торга с Россией. Это будет уже гораздо легче, там будет немножко другая логика. Потому что очень тяжело противостоять санкциям, когда этими санкциями хотят в первую очередь ударить Трампа, а не Россию, это внутриамериканская борьба.

Кирилл Коктыш. Фото: Телеканал «Царьград»

Если побеждает Трамп, его начинают давить, и это возможность заключить сделку и как раз-таки затормозить негативное развитие этой ситуации. А положение, если Трамп проиграет и демократы превратят его в «картонного президента», тоже, скорее всего, даст возможность тем же демократам переосмыслить этот надоевший конек, может быть, попытаться оседлать другую тему, кроме антироссийских санкций.

Дмитрий Митяев. Выборы имеют значение. Тем не менее, те тренды, которые существуют, они настолько крепкие и длинные, они были до Трампа в других формах и будут, наверное, после него. Сейчас огонь перенесен администрацией Трампа на Китай, который практически объявлен главным врагом, главным злодеем. С точки зрения экономики это было уже давно, и теперь уже с точки зрения политики, говорят, что и они вмешиваются во все выборы.

Удар по экономике России: новые санкции и обвал цен на нефть

Юрий Пронько. То есть Россия не главный враг, по крайней мере в экономической части.

Д.М. У Трампа Россия не была никогда главным врагом. Это межпартийный консенсус в Конгрессе оттаптывается на России. А у Трампа и у его советников всегда, и в предвыборной кампании, когда он шел на выборы, был Китай. И поэтому Трамп и администрация пытаются сейчас уже не только торговую войну с Китаем эскалировать. Это будет происходить вне зависимости от результатов выборов.

Что касается России, я думаю, нам между струйками дождя не удастся проскочить. Потому что мы уже с Китаем стоим спина к спине, как говорят китайцы, с точки зрения и экономики, и военно-политической. Поэтому здесь вопрос осознания общих интересов и вопрос европейцев.

Европейцы пока давление по «Северному потоку-2» выдержали, Германия прежде всего, он строится и, дай Бог, будет достроен. Это поменяет очень сильно расклад, даст некоторую свободу маневра.

Ю.П. Министр энергетики России Александр Новак считает, что в ближайшей перспективе цены на нефть могут скакнуть до уровня $100 за бочку. Но после, по мнению господина министра, все-таки ожидается снижение.

Что мы можем прогнозировать в складывающейся ситуации, если присовокупить замедление китайской экономики и неоднозначность решений Федрезерва по поводу ключевой ставки? Я имею в виду с точки зрения господина Трампа, который очень эмоционально по ним прошелся, обвинив ФРС как минимум в слабоумии.

К.К. Во-первых, о замедлении китайско-американской экономики можно будет говорить, скорее, послезавтра. То есть прежде, чем начнутся кардинальные изменения, будут продолжаться тренды на повышение до какой-то степени. Потому что, с одной стороны, мы имеем скандал с Саудовской Аравией, который, конечно, будет играть на повышение цен на нефть. А с другой стороны, мы имеем китайско-американский конфликт, где Китай фактически вышел из закупок американского сжиженного газа. Это тоже, естественно, подстегнет цены на углеводороды.

Ближайшие два-три месяца, конечно, будет рост. Потому что китайская и американская экономики - они взаимозависимы. И если даже ничего с ними не случается, но просто между ними рвется связь, это может иметь совершенно тектонические последствия для мировой экономики, порождая выстраивание новых конфигураций.

Ведь Китай мыслит совсем по-другому, чем мы. Когда я беседовал с китайскими товарищами, они сказали: мировая безопасность базируется на трех углах. Великий треугольник - это, конечно, Пекин, Москва и Вашингтон. Если что-то случается с их ядерным боезапасом, то мира больше нет. Каждый из углов осторожно относится к двум остальным, но понимает, что без них он не может существовать. Но американский угол поссорился сразу с двумя остальными углами. Они не понимают, что это будет совершенно другая геополитическая конфигурация. Это будет уже не треугольник.

Ю.П. Но, тем не менее, вы не исключаете, что через три месяца может произойти все что угодно? И тогда это угроза для нашей экономики.

К.К. Через три месяца - неопределенность. Потому что конъюнктурные основания для того, чтобы цена подпрыгнула вверх, есть. А стратегические, если брать спрос на углеводороды, потребности в энергии, темпы развития экономики, гораздо более проблемны. Здесь зона неопределенности, не обязательно катастрофа, пока просто неопределенность, которая может сыграть совершенно по-разному.

Германию не обойдём: Кудрин усомнился в способностях Медведева

Д.М. Я не согласен и считаю, что и китайская ситуация на грани находится. То есть там по ряду индикаторов ситуация может очень быстро измениться в худшую сторону. Потому что сейчас уже Китай не смог сохранить привязку юаня к золоту. Он таргетировал 8400 юаней за тройскую унцию, сейчас это пробито вниз. Фондовый индекс Шанхай-композит тоже на грани давно стоит. И целый ряд других показателей.

Вышли сейчас последние данные по экономическому росту. Они там его показывают 6,2. Но реально некоторые другие индикаторы беспрецедентно плохие. Инвестиции у них выросли на 5 с небольшим процентов, для Китая это очень мало. Инвестиции должны в два-три раза опережать рост ВВП.

Что касается американской ситуации, там тоже такое очень затянутое бабье лето, как у нас. В любой момент оно закончится заморозками. Уже сейчас рынки туда-сюда ходят на 2-3% в день. Статистика показывает, что инсайдеры беспрецедентно выходят из акций последние кварталы, покупают только сами компании за счет заемных средств. Это игра счетная и конечная. Достаточно быстрая.

Дмитрий Митяев. Фото: Телеканал «Царьград»

Сейчас действительно речь идет о ноябре. С точки зрения глобального рынка углеводородов, нефти прежде всего, все разогрето на ожиданиях санкций против Ирана, которые вводятся 4 ноября. Соответственно, как только это произойдет, американцы выбрасывают на рынок свои резервы.

Мы с вами должны понимать, что мы находимся в некоторых таких кризис-матрешках, очень длинных циклах, которые сходятся в каком-то смысле в одну точку. Американцы выходят из большой сделки с Китаем. Ей 40 лет уже. Еще Киссинджер с Сяопином ее заключили. Большая вероятность, что будут выходить из такой же большой сделки с арабами, прежде всего саудитами, по нефти.

А это уже означает, что вся система нефтедоллара в том виде, как мы к ней привыкли, прекращает свою работу. Это такой как бы двусторонний процесс, к которому и нам позволили последние 15-20 лет присоединиться. Накачиваются цены на сырье, на металлы, на все прочее. Но очень жестким условием является, что все добавочные доходы, как у нас по «бюджетному правилу», для арабов это еще более жесткое, всё обязательно в активах в Америке. Это начинает ломаться по разным причинам. С нами уже это искусственно сломано. С Китаем примерно такая же история, только у них вместо нефти ширпотреб.

В этой ситуации у нас больше шансов, если бы мы понимали и выстраивались вовремя из этой зависимости. Я говорю, прежде всего, про встроенность в финансовую систему, в сырьевую систему. По каким-то параметрам мы это делаем. Центральный банк скупает золото. Еще какие-то обнадеживающие примеры есть. Сбросили US Treasuries вроде.

Ю.П. Но ни один цент, ни один доллар не пересекли границу России.

Д.М. А как? Технически все доллары в ФРС, все евро в ЕЦБ, все юани в Народном банке Китая.

Ю.П. Вы клоните к тому, что Набиуллина и Силуанов ведут правильную политику?

Эльвира Набиуллина. Фото: www.globallookpress.com

Д.М. Нет, конечно. «Бюджетное правило» - всё, что выше 40 долларов, мы отдаем дяде на сохранение. Какое сохранение? Хорошо, если мы успеем в Египте построить атомную станцию за эти деньги, как было сказано, 25 млрд инвестируем туда. Но для этого нужно время. А заморозки сделать или еще что-то придумать можно в любой момент.

Ю.П. На это, по всей видимости, тоже надо время? Для принятия решения о дополнительных ограничениях тому же российскому банковскому сектору.

Д.М. Нет, это все делается легко и на раз.

Ю.П. Неужели министр финансов США Мнучин не поможет?

К.К. Как правило, даже когда идет достаточно жесткая конфронтация, прибегать к последнему средству страны обычно не спешат. Потому что его всегда можно применить. Понятно, что после его применения наступает другая реальность. Поэтому угрозы применения всегда эффективней самого применения.

«Печатный станок» на полную мощность: Набиуллина вновь спасает «своих пацанов»

К.К. Регионализация в качестве единственно возможного тренда. Не потому, что это лучше. Это, наоборот, очень опасно.

Ю.П. То есть ситуация возможного обрушения цен на углеводороды, да, не завтра, не послезавтра, но волатильность возникнет, как минимум через три месяца, и это может привести к определенным сложностям? Но это шанс для нашей экономики. Я правильно понимаю?

Д.М. Шанс, если мы сознательно и превентивно осуществляем некоторый набор мер. Если мы действуем так, как в 2008, в 2014 годах, то это не шанс, а большая угроза.

Ю.П. Вы предлагаете отменить «бюджетное правило»?

Д.М. Конечно. Его надо было отменить в момент его принятия. Но, поскольку приняли и жестко исполняют, вопрос в том, какие есть резервные варианты с реакцией. В принципе, они есть, конечно. У нас в стране они всегда есть.

Если брать Китай, он находится в не менее сложной ситуации, чем мы, даже в гораздо более сложной.

Фото: My Life Graphic/shutterstock.com

К.К. Эффект масштаба, мультипликации гораздо быстрее.

Д.М. Там происходит то, что у нас раньше называлось соцсоревнование, между провинциями, уездами. И всех очень жестко контролируют. Там таргетируют не инфляцию, а таргетируют как раз рост. Поэтому, если они перестанут крутить педали, перестанут делать, там просто людей снимают, в лучшем случае. Поэтому так просто он не может остановиться. И на это ставка американцев. Они хотят Китай сломать.

P.S. Очевидно, что волатильность цен на нефть, которая провоцируется разными участниками геополитического многогранника (угрозы США «раскупорить» резервы, заявления Саудовской Аравии нарастить объемы добычи вопреки соглашению ОПЕК+ и т.д.), преследует главную цель - перегруппировку мирового рынка углеводородов.

Вашингтон не скрывает своего намерения вытеснить российские компании из Европейского союза. Параллельно с «Северным потоком» возводится необходимая инфраструктура для приема СПГ. Терминалы в Польше, Литве и других странах ЕС - начало полномасштабного вторжения. США не собираются разглагольствовать о свободном рынке, когда речь идет о многомиллиардных контрактах для американских компаний. Демпинг, прямое политическое давление, геополитические провокации - меры, которыми никогда не гнушался Белый дом.

Важно в этой ситуации осознать, что Россия может развернуть ситуацию в свою пользу, апеллируя не только к здравому смыслу, как в случае с Германией, не только выстраивая стратегическое партнерство (Китай), но и жестко отстаивая свое присутствие на традиционных для себя рынках сбыта (расширяя и диверсифицируя поставки).

Глобальная экономика входит в очередной этап кризисов и волатильности. Любой фактор, от замедления Китая до региональных конфликтов, может развернуть ситуацию как в сторону обрушения, так и, как это ни цинично прозвучит, в сторону стабилизации и роста цен.

От ювелирного умения правительства и бизнес-структур работать в подобной ситуации зависит ответ на формирующийся вызов - обрушат ли котировки цен на нефть российскую экономику или, наоборот, станут серьезной мотивацией к новому рывку и поступательному развитию. Пока ответа нет, но находится он исключительно в российской компетенции.

Мнения экспертов по поводу развития экономической ситуации в России в 2018 году кардинально отличаются. Оптимисты разделяют точку зрения чиновников и рассчитывают на возобновление роста. Пессимисты подчеркивают уязвимость отечественной экономической модели перед внешними вызовами, что может привести к новому периоду турбулентности.

Российская экономика восстанавливается после кризиса, что отражается на улучшении макроэкономических показателей. Согласно прогнозам экспертов МВФ, экономическая ситуация в России в 2018 году сохранит положительные тенденции. Рост отечественного ВВП ускорится до 1,44%, а инфляция приблизится к отметке 4%. Кроме того, показатели безработицы будут сохраняться на уровне 5,5%. Подобные оценки совпадают с прогнозами Минэкономразвития, где ожидают возобновление устойчивого роста экономики.

Глава ведомства Максим Орешкин ожидает рост ВВП на уровне 1,5-1,7%. При этом реальные доходы населения вырастут до 2%, а рост инвестиций достигнет 2,2-3,9%. Несмотря на возобновление роста, Орешкин отмечает отставание темпов роста российской экономики, что связано с отсутствием необходимых реформ.

Также эксперты отмечают другие факторы, которые будут сдерживать развитие отечественной экономики.

Преграды отечественной экономики

Глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин отмечает факторы, которые могут ухудшить экономическую ситуацию в России в 2018 году:

1. Российская экономика сохраняет зависимость от нефтяных котировок, что остается основным фактором нестабильности. Фактически продолжает действовать старая экономическая модель, которая продемонстрировала свою неэффективность в период кризиса.
2. Низкая эффективность институтов государственного управления, что негативно отражается на экономических стимулах.
3. Демографические факторы создают дисбалансы для системы пенсионного обеспечения. Количество пенсионеров на одного работающего продолжает увеличиваться, что приводит к росту дефицита Пенсионного фонда.
4. Действующие санкции ограничивают доступ к зарубежным финансовым рынкам. В результате российская экономика лишается ресурсов для развития.

Кроме того, эксперты отмечают отток капитала, который будет ухудшать динамику отечественной экономики в среднесрочной перспективе. За первые 4 месяца 2017 года данный показатель достиг 21 млрд долл., что вдвое превышает динамику прошлого года.

В таких условиях ухудшение внешней конъюнктуры чревато новыми потрясениями для отечественной экономической модели. Без структурных реформ российская экономика не выйдет на устойчивую траекторию роста.

Структурные реформы

Представители Минфина отмечают ряд реформ, которые помогут улучшить экономическую ситуацию в 2018 году. Эксперты ведомства намерены снизить зависимость российской экономики от колебаний нефтяного рынка. Кроме того, Минфин намерен оздоровить финансовую систему и пересмотреть административную нагрузку на представителей бизнеса.

Основная цель Минфина – обеспечить устойчивый ежегодный рост экономики на уровне 3,0-3,5%. Для этого ведомство планирует изменить действующие бюджетные правила, что поможет избавить экономику от нефтяной зависимости. Ранее львиная доля поступлений от экспорта энергоресурсов направлялась на финансирование расходной части, что создавало предпосылки для экономических кризисов. Представители Минфина предлагают концентрировать данные ресурсы для ускорения экономического роста.

Кроме того, для устойчивого роста российской экономики необходимо модернизировать администрирование бизнеса и налоговую политику. При этом в Минфине планируют уменьшить нагрузку на добросовестных участников рынка и повысить собираемость налогов. Основным приоритетом Минфина остается снижение объемов теневой экономики, что значительно увеличит бюджетные поступления.

Чиновники рассчитывают значительно улучшить инвестиционный климат, что обеспечит экономику необходимыми ресурсами для развития. Также в ведомстве обеспокоены недостаточной эффективностью госуправления, что приводит к дополнительным финансовым потерям.

Несмотря на восстановление положительной динамики, эксперты не исключают возобновления кризисных явлений. Пессимистичный прогноз на 2018 год предполагает значительное ухудшение экономической ситуации.

Новое падение

Основным фактором, который может привести к реализации пессимистичного сценария, остается резкое снижение цен на нефть. Эксперты допускают обвал котировок до 40 долл./барр., что станет новым потрясением для отечественной экономики.

Несмотря на улучшение макроэкономических показателей, экономическая ситуация остается крайне уязвимой. Власти не создали фундамент для новой экономической модели, что может привести к повторению кризисных явлений. Более того, за 2015-2016 гг. чиновники использовали большую часть финансовых резервов, что существенно ограничит возможности правительства при очередном снижении цен на «черное золото».

Будущий экономический рост зависит от продления условий по сокращению нефтедобычи, подчеркивают аналитики. Кроме того, намерение Китая и Индии активнее использовать электромобили приводит к снижению спроса на нефть, что будет препятствовать восстановлению баланса на рынке. В таких условиях стоимость барреля может обвалиться до 40 долларов и сохраняться на данном уровне в течение 2018 года.

Экономическая ситуация в 2018 году будет сохранять положительную динамику. Рост ВВП достигнет 1,5%, уверены в правительстве, а инфляция замедлится до 4%. Для ускорения экономического роста необходима имплементация структурных реформ, что позволит снизить зависимость экономики России от внешних факторов.

Новый обвал цен на нефть может спровоцировать реализацию пессимистичного сценария, который предполагает новый период кризиса.

Forbes: В последние месяцы руководство страны уверяет, что глубокого экономического кризиса в экономике нет, экономика приспосабливается. Как бы вы оценили глубину этого кризиса?

Петр Авен: Надо понимать, что есть две разные волны, накатившие одновременно. Одна из них циклическая, связанная с падением цен на нефть, которые всегда сильно влияли на нашу экономическую жизнь. Другая связана с внутренними, структурными проблемами.

Кризисы, например, в 1990-е и в 2009 году были иными - мы переживали быстрое падение и быстрый отскок. Однако уже сейчас понятно, что в этом году снова будет падение и такая ситуация не имела аналогов в нашей экономической истории фактически с конца 1980-х.

Дмитрий Ананьев: Есть еще геополитическая напряженность и режим санкций, которые усугубляют структурные проблемы нашей экономики. При этом отсутствие длинных денег фактически ставит нас в безвыходное положение.

Олег Вьюгин: Я бы сослался на тех же представителей власти, которые отмечают: старая модель развития себя исчерпала, а новой нет. Это и есть глубокий кризис.

Что сейчас вызывает у вас наибольшую тревогу в связи с состоянием российской экономики?

Ананьев: То, что мы идем иранским путем «закукливания» экономики. Это долгосрочное снижение темпов роста, слабость внутренних институтов, закрытие доступа к длинным деньгам, невозможность втянуться в мировой технологический процесс. Хотя отдельные группы могут получить технологические решения из-за рубежа, но в целом страна, ее развитие замедляется, и это очень неприятно.

Однако нельзя сказать, что нас тормозит только режим санкций, многие проблемы в экономике мы создали сами. У нас не работают качественным образом государственные институты - судебная, правоохранительная системы.

Вьюгин: У нас нет политической воли к проведению структурных реформ, а без них нам не удастся запустить заметный экономический рост ни в государственном секторе, ни в частном. Мы вроде бы стали серьезно развивать государственный сектор: были сделаны большие вложения в экономику. Но получилось, что государственные компании не могут развиваться, потому что им нужны значительные ресурсы, а их нет из-за санкций и низких нефтяных цен. В длительной перспективе обеспечить устойчивый рост мог бы частный сектор, но, как показывают исследования нобелевских лауреатов по экономике, для этого частная собственность должна быть хорошо защищена. Власти делают какие-то попытки помочь бизнесу, снизить административное давление и сократить проверки контролирующих органов. Но… это такие локальные решения.

Ананьев: Тюнинг.

Вьюгин : Тюнинг, да.

Авен: Действительно, такой внешний фактор, как санкции, оказывает на экономику не очень большое влияние - мы теряем на них от 1% до 1,5% ВВП в год, что не критично. А вот нерешенные структурные проблемы для долгосрочного развития и роста имеют фундаментальное значение. Одна из главных проблем - низкая доля инвестиций на уровне 20% ВВП, что очень немного для такой страны, как Россия. У нас низкая безработица, и это хорошо с социальной точки зрения, но с другой стороны, она демонстрирует, что инвестиционных ресурсов просто нет.

На это накладываются геополитическая обстановка, которая препятствует притоку в страну длинных денег, и обвал нефтяных цен. Получается такая большая западня.

Снижение цен на нефть - это циклическое явление или «черный лебедь», знаменующий наступление новой реальности?

Вьюгин: На графиках четко видно, что это 15-летний цикл, когда вслед за падением следует рост. По идее, объем инвестиций в нефтяной сектор должен сильно упасть, что вызовет дефицит сырья и будет толкать цены вверх. Однако ситуация может развиваться и по другому сценарию, ведь цены на нефть рухнули, потому что на рынке появилось дополнительно 10 млн баррелей в день сланцевой нефти. Из-за этого прежний нефтяной картель развалился.

Авен: Движение нефтяных цен нельзя предвидеть, и, возможно, мы еще переживем несколько новых периодов роста. Однако технологический прогресс и добыча сланцевой нефти - это фундаментальные явления, которые создают новую реальность. Нефть, вероятно, перестанет быть черным золотом и станет нормальным товаром, цена на который определяется по себестоимости. В истории человечества уже были особые товары с высокой рентной составляющей: например, пушнина в России, каучук в Бразилии - все это исчезло. И большой кусок ВВП в странах с ориентированной на нефть экономикой рано или поздно тоже сойдет на нет. Но в ближайшие годы главным движущим фактором в цене на нефть будет оставаться геополитическая нестабильность.

Насколько обоснованны аналогии с периодом позднего СССР, экономика которого не смогла оправиться после падения сырьевых цен?

Авен: Сейчас другая история: во-первых, у нас очень низкий государственный долг - 17% ВВП и относительно невысокий корпоративный долг - 70% ВВП. Во-вторых, почти половина экономики находится в частных руках, что делает ее более гибкой, адаптивной. Тем не менее тогда тоже были затухающие темпы роста, а потом спад в течение нескольких лет на фоне потребности в фундаментальных изменениях. Так что сейчас, после длительного спада и стагнации, такая аналогия нам угрожает достаточно ясно.

Вьюгин: У нас в публичных финансах заложена бомба: как минимум 3 трлн рублей - это ничем не обеспеченные обязательства, и Минфин это признает. Это бюджетные расходы на поддержку населения, госкомпаний, военно-промышленный комплекс, обеспечение правоохранительной деятельности и так далее. Добавьте сюда еще региональный долг, который в ближайшее время достигнет 2,4 трлн рублей. Еще есть проблема капитализации банков, на несколько триллионов. Как за это платить, непонятно - это очень большой разрыв, который, в общем, не покрывается ничем, кроме как печатанием денег.

Ананьев: Все больше интересантов появляется в слабом рубле.

Вы не верите в снижение инфляции до 4% в 2017 году, как это прогнозирует Центральный банк?

Авен: Слишком низкая.

Ананьев: Невозможная.

Вьюгин: Это инфляция совершенно благополучной экономики.

Авен: Еще недавно я ожидал, что стоимость денег будет снижаться. Но начало года опровергло все прогнозы: произошел очередной девальвационный скачок, и сейчас не вполне ясно, что будет происходить со стоимостью денег до конца года. Впрочем, в новые панические прогнозы валютного курса я не верю.

Возможно, смягчение монетарной политики будет способствовать экономическому росту?

Авен: Это абсолютная глупость. У нас жесткая бюджетная политика, что хорошо, а вот монетарная политика и так достаточно мягкая. Центральный банк очень мудро поступил: отпустил курс и сделал возможным снижение ставок, по которым предоставляет ликвидность, поэтому финансовая система не страдает от ее недостатка. Дополнительное накачивание экономики ликвидностью в отсутствие частного спроса на инвестиции вызовет только одно - инфляцию и еще больше обвалит валютный курс.

На деле именно инфляция является главным тормозом экономического роста. Это очень опасный миф, что у нас высокие ставки, так как у нас не хватает денег в экономике и жесткая политика ЦБ. Но реальные ставки по корпоративным кредитам невысокие, порядка 16%. Инфляция и неопределенность будущего более опасны для бизнеса, чем высокая ставка.

Сторонники слабого рубля предлагают закачивать деньги в экономику через целевые программы, чтобы они не оказались на валютном рынке и не были выведены за рубеж…

Вьюгин: Ну, это даже не наивность, это…

Авен: Умение государства управлять деньгами и специальными проектами можно наблюдать на примере такого убыточного института развития, как Внешэкономбанк, его опыт последних лет не был очень успешным.

Ананьев: Нестрашно, если деньги просто переведут в доллары - они сформируют резервы компаний за рубежом и в конце концов вернутся. Реальная проблема, которая мешает эффективно использовать эти ресурсы, - качество управления. Цена потери для управляющего госкомпанией другая, чем в бизнесе. В госсекторе можно позволить себе показывать значительные убытки и репутационные потери, и в нашей стране это никого не удивит.

Cобственные риски воспринимаются гораздо ближе. Я в феврале стал председателем правления Промсвязьбанка и совершенно четко понимаю, какая у меня большая персональная ответственность перед партнерами, клиентами и семьей. Здесь за спиной государства не укроешься.

Представители ЦБ говорили в парламенте, что неплохо бы стимулировать банки в добровольно-принудительном порядке кредитовать приоритетные отрасли. Вы готовы к такой мобилизации финансов?

Вьюгин: Только в обмен на помощь. Частные акционеры не должны брать на себя риск, который им не нравится.

Альфа-банк и Промсвязьбанк участвуют в госпрограмме поддержки импортозамещения. Это выгодно? Смогут ли российские производители с вашей помощью извлечь выгоды из слабого рубля?

Авен: Это выгодная программа, потому что государство дает гарантию в размере 70% кредита, что существенно снижает наш риск. Но, что касается импортозамещения, не все так просто, к сожалению. У нас две трети предприятий работают с импортными комплектующими, поэтому логика «дешевый рубль - больше экспорта» не работает. В этом плане мы, кстати, сильно отличаемся от Китая, где зависимость внутреннего производства от импорта гораздо меньше, чем у нас. Получается более сложная история: в импортозамещении без инвестиций не обойтись, а для этого опять же нужны структурные реформы.

Ананьев: Казалось бы, абсолютно беспроигрышный вариант - сельское хозяйство, но и там оборудование в основном импортное. Слабый рубль сам по себе не позволяет в полной мере раскрутить производственную машину, выдавать на-гора дополнительные объемы продукции и выращивать конкурентные производства. Это новое явление, и поэтому этот кризис не похож на предыдущие.

«Мы ведем серую обыденную жизнь банкиров»

Сколько денег потребуется банкам на докапитализацию, чтобы абсорбировать убытки и переварить плохие долги?

Авен: Оптимистичная оценка потребности банков в дополнительном капитале - 5 трлн рублей. Если быстро вскрыть проблемы банков и дать всем денег, как в Израиле в 1986 году, это заметно усилит инфляцию. А если долго не решать проблемы, экономика получит множество фактически не работающих зомби-банков, что тоже плохо. Перед Центральным банком стоит трудная задача, как расшивать эту историю: ему предстоит сокращать число нежизнеспособных банков, кому-то давая капитал, кому-то нет. Но для Альфа-банка не стоит вопрос выживания - в прошлом году мы заработали четверть прибыли всей банковской системы страны.

Как долго может продлиться период расшивки плохих долгов?

Вьюгин: Центральный банк попал в достаточно сложную ситуацию. Два года назад он начал процесс расчистки от недобросовестных и финансово неустойчивых участников рынка. И тогда никто не предполагал, с какими сложностями столкнется банковская система из-за новых экономических условий. Теперь живых денег на ее поддержку уже нет. Поэтому недавно Центральный банк даже пошел на снижение норматива достаточности капитала с 10% до 8%. Я предлагал это на совещании у президента еще полгода назад.

Думаю, сейчас уже нет другого пути докапитализировать банки, кроме как напечатать деньги. Понятно, что в больших объемах это делать просто опасно, иначе инфляция ускорится и может повлиять на управляемость макроэкономической ситуацией. Скорее всего, Центральный банк пойдет по пути умеренных, дозированных вливаний. Попытается привлечь к докапитализации банков частных инвесторов на условиях софинансирования. Возможно, в каких-то случаях Центральный банк будет больше давить на акционеров, требуя от них поддержать свои банки. Все это растянется на длительное время, не менее пяти лет.

Практически все владельцы банков сейчас вынужденные инвесторы. Вы не чувствуете себя такими «усталыми собственниками»?

Вьюгин: Собственник становится усталым, когда заканчиваются ресурсы и нет драйва. Но это не значит, что просто бросить дело - правильный выбор.

Ананьев: Драйв, свобода и радость творчества сейчас в экономике не присутствуют. Мы с вами ведем серую, обыденную жизнь банкиров, которые разбираются с непрофильными активами вместо того, чтобы заниматься кредитованием, развитием отраслей. Банкиры в большей степени заняты реструктурированием своих портфелей и приведением бизнеса в соответствие с новыми требованиями, которые диктует регулятор. Параллельно идет чистка банковского сектора. В общем, заняты очень сложными, зачастую нерадостными процессами. И попытки сжать бизнес по этим причинам есть на самом деле.

Авен: Не думайте, что проблема «усталых собственников» есть только в России: на Западе быть банкиром очень тяжело. Когда встречаюсь с западными коллегами, слышу жалобы на давление регулятора значительно более интенсивные, чем здесь. Председатели советов директоров в крупнейших банках жалуются, что 60–80% времени у них уходит на регуляторные проблемы, что очень скучно, тяжело, противно и неинтересно. Вот у нас банк в Голландии - скажу честно, это головная боль, значительно более тяжелая, чем в России.

Ананьев: Знаете, у нас филиал на Кипре, и мы тоже чувствуем к себе повышенное внимание. Нас изучают особенно тщательно и щепетильно уже потому, что мы представители российской банковской системы.

Авен: Жаловаться на наш Центральный банк в этом смысле просто аморально. У нас значительно более мягкие отношения и дружелюбное, рабочее общение.

Если за что-то и критиковать Центральный банк, то за надзор, но это не проблема нынешнего руководства. Начинать расчистку надо было еще 10 лет назад, тогда был благоприятный момент, и было не так все запущенно. Но это ужасная история: первым, кто пытался поставить заслон недобросовестным банкирам, был первый зампред Андрей Козлов, который был убит, и его убийство напугало ЦБ. Сейчас ситуация изменилась, но Центральный банк пока не в полной мере успел перестроиться. Недавнее крушение таких крупных банков, как Внешпромбанк и Интеркоммерц, - это очевидные следствия недостатка надзора.

В начале кампании по очищению банковского сектора предполагалось, что крупнейшие банки выиграют. Вы почувствовали положительный эффект этой зачистки?

Авен: Любая катастрофа частного банка, особенно известного частного банка, того же Внешпромбанка, для нас не хорошая новость, а плохая. Да, к нам приходят новые клиенты из таких банков, но сама ситуация в целом неблагополучная, так как подрывает доверие к частным банкам. Некоторые клиенты принимают решение работать только с государственными банками, которые и так по факту находятся в привилегированном положении.

Ананьев: В случае краха банка физические лица получают компенсацию по вкладам в пределах страховой суммы. Но у малого, среднего и крупного бизнеса в таких банках зависают деньги, компании оказываются в цепочке неплатежей. Это дестабилизирует финансовую систему, создает отрицательные настроения в экономике.

Сколько банков в итоге останется?

Авен: Я уже лет двадцать говорю, что столько банков, как сейчас, не нужно. Мои расчеты показывают, что для всей системы достаточно 200 банков, и сейчас мы уверенно к этому идем.

Вьюгин: Да, банковская система сужается. Петр сказал 200, а я считаю, что 50 банков останется.

Авен: Еще лучше! Я просто более аккуратный в прогнозах, более осторожный.

Ананьев: Крайне важно, сколько из этих 50 банков будут государственными. Если в итоге кризиса государственными окажутся 4/5, это будет беда для экономики. Но пока мы двигаемся именно в этом направлении. В условиях доминирования госбанков о честной конкуренции говорить не приходится: вероятно, будет стагнация и ухудшение возможности кредита, что станет дополнительным негативным фактором.

Авен: Согласен с Дмитрием, участие государства в экономике растет после кризиса 2009 года, и это, как мне кажется, не позитивный процесс.

Вьюгин: Несмотря на мрачный прогноз, такие крупные группы, как «Альфа», «Промсвязь» и БИН, частью которой стал МДМ Банк, имеют хорошие шансы получить в сложной ситуации некие бенефиты и нарастить бизнес. Но вне таких групп банкам сейчас приходится очень трудно. Может быть, еще чисто розничные смогут сохранить заметную долю в своем сегменте.

«Хороший кредит - невыданный кредит»

Мы переживаем крупнейшее падение доходов населения за последние 15 лет. Как это меняет розничный бизнес ваших банков?

Ананьев: На сегодняшний день хороший кредит - невыданный кредит (смеется). Конечно, это не значит, что мы совсем перестали выдавать кредиты физикам. Мы по-прежнему кредитуем сотрудников зарплатных клиентов, а в мае запускаем новый продукт - онлайн-кредитование. Просто мы стали более осторожными.

Банки стали очень внимательно следить за транзакционным доходом, например, у нас он покрывает все издержки по розничному блоку. У нас стабильная, предсказуемая клиентская база из 4 млн физиков, которые привыкли к нашему банку.

Авен: В прошлом году Центральный банк стал регулировать потолок процентной ставки в потребительском кредитовании. Приходится искать новые формы и расширять продуктовый ряд. Запустили новую карту с РЖД и всего за два месяца получили 25 000 новых клиентов. В какой-то степени кризис подталкивает банки становиться более умными, быстрыми, изобретательными и креативными.

Количество банковских офисов сокращается уже два года подряд. Это еще одно проявление кризиса или влияние новых технологий?

Авен: И то и другое. Это и оптимизация сети, с одной стороны, в условиях кризиса, с другой - развитие цифровых технологий.

Ананьев: Людям удобно разместить депозит и получить кредит дистанционно, в интернете. Для этого необязательно открывать физически новые допофисы, которые ведут к лишним затратам. Это удобный и выгодный для банков путь развития, за этим будущее.

А вы не боитесь, что начинаете конкурировать с онлайн-сервисами, которые и сами могут создавать нечто подобное онлайн-банкингу?

Вьюгин: Прямой конкуренции пока нет, ведь банк, по сути, - это машина для оценки риска. Банки окажутся под угрозой, если онлайн-сервисы смогут создать эффективные виртуальные системы оценки риска для двух партнеров, один из которых дает деньги, а другой берет. Такие попытки делаются, есть системы, развивающие взаимное кредитование, минуя банковскую систему. Главное для банков - удерживать транзакционный, расчетный бизнес, чтобы не потерять самый лакомый кусок.

Авен: Альфа-банк в декабре запустил на своем сайте онлайн-платформу для выдачи кредитов от физлиц напрямую малому бизнесу, p2b-площадку «Поток». Но система оценки риска там банковская.

Полностью стать виртуальными банкам не дадут залоги и непрофильные активы, у кого-то они не распроданы еще с 2009 года. Что будете делать с новыми проблемными активами и собственностью - недвижимостью, предприятиями, оборудованием?

Авен: Управлять непрофильными активами мы не умеем: это не наша специальность, основная линия - продавать. Экономический прогноз на ближайшее будущее не очень хороший, и считаем, что лучше от таких активов избавиться.

Ананьев: А мы не хотим продавать на падающем рынке и реализуем непрофильный актив, когда дают хорошую цену. Будем дожидаться того времени, когда к ним проявят интерес прагматичные, спокойные, качественные покупатели.

Недавно в Промсвязьбанк пришел новый акционер Виктор Пичугов и возглавил компанию «ПСБ-менеджмент», которая управляет нашими непрофильными активами. У компании порядка сорока различных предприятий в разных отраслях, которые функционируют, способны обслуживать долг и будут возвращать его. Пусть, может быть, не за три-четыре года, а за семь, но сейчас это нормальный вариант. Акционеры Промсвязьбанка - люди психологически устойчивые, умеем и на стайерских дистанциях двигаться.

Последние несколько лет стали для России и ее граждан тяжелым испытанием. Падение цен на нефть, международные санкции и разрыв экономических связей с развитыми странами Запада сильно ударили по экспортно-ориентированной экономике нашей страны.

Большинство ранее налаженных коммерческих связей в один момент были разорваны, а новые так и не получилось создать в силу целого ряда причин.

Только совсем недавно российская экономика начала входить в зону стабильности, а по некоторым ее секторам показалась положительная динамика.

Однако, согласно прогнозам целого ряда авторитетных экспертов, новый виток кризиса следует ожидать уже в 2019 году. Спровоцировать его может низкая цена на энергоносители, от продажи которых зависит наполнение бюджета, и расширение санкций, из-за чего отечественный бизнес потеряет позиции на мировых рынках.

Что ждать россиянам в 2019 году

Для граждан Российской Федерации грядущий 2019 год обещает стать абсолютно непредсказуемым. Во-первых, это будет период окончания выборов и правительству не придется угождать своему электорату, поддерживая цены и замораживая сборы.

Это означает, что в коммунальные платежи возрастут, а инфляция снизит реальные доходы граждан. Во-вторых, дефицит денежных средств в бюджете может спровоцировать остановку множества социальных и инфраструктурных проектов, что обязательно повлечет за собой увеличение безработицы.

Кроме того, на законодательном уровне правительство может урезать некоторые выплаты, а также отменит льготы и субсидии незащищенным слоям населения.

Что говорит правительство

По словам представителей Министерства экономического развития, кардинальных изменений в положительную сторону гражданам нашей страны в 2019 году ожидать не стоит. Чиновники утверждают, что экономика находится в стагнации и развитие будет, но очень медленное.

Бюджетники и пенсионеры, скорее всего, существенных добавок к своим выплатам не получат. На кардинальные рассчитывать не стоит — максимум чего можно ожидать, это компенсация инфляционных потерь, которые, по прогнозам, должны составить около 5%.

С другой стороны, руководители страны говорят о положительной динамике мировых рынков энергоносителей, надеясь что «черное золото» в грядущем году отыграет позиции, утраченные за период кризиса.

Кроме того, согласно последним отчетам, организации по всей стране сумели накопить достаточно средств для инвестирования, что, безусловно, послужит мультипликатором развития всех отраслей.

Единственным непонятным пунктом в правительственной стратегии развития страны остается замораживание заработных плат, что, по мнению власть имущих, должно простимулировать развитие экономики.

Руководствуясь своей непонятной для других логикой, они пытаются сделать население богаче, отнимая доходы. Хотя в нашей стране люди к столь эксцентричным решениям властей уже привыкли.

Прогнозы экспертов на 2019 год

Такого мнения придерживаются и эксперты из Еврокомиссии. Они утверждают, что в ближайшее время экономика нашей страны будет восстанавливаться после тяжелого удара, и вряд ли в скором будущем покажет форсированные темпы роста.

Отечественные же эксперты в своих оценках более оптимистичны. Они утверждают, что хотя в 2019 году еще будут слышны отголоски недавнего кризиса, тем не менее, государство имеет все шансы полностью восстановиться и перейти к уверенному развитию.

Кроме того, санкцонная политика последних лет со стороны западных партнеров, позволит отечественному бизнесу беспрепятственно освоить слаборазвитые сферы хозяйствования.

Откуда ждать спасения

Сегодня Россия находится в достаточно сложной ситуации.

С одной стороны, сильно снизилась инвестиционная привлекательность страны для иностранных инвесторов, а с другой – государство уже не в состоянии продолжать финансирование масштабных проектов по причине истощения резервных фондов и отсутствия новых поступлений денежных средств от продажи энергоносителей.

Эта обстановка приводит к застою во всех сферах хозяйствования. Правительство пытается решить проблемы за счет частного внутреннего капитала, стимулируя предпринимателей инвестировать собственные средства в свободные, или малоразвитые ниши, но судя по последним данным, особого успеха это не приносит.

Надежным партнером, готовым откликнуться на выгодные предложения, по-прежнему остается Китай. К сожалению, деньги оттуда поступают только в добывающую отрасль или в ту сферу, где гарантирована прибыль. Хотя в последнее время инвестиции из «Поднебесной» все чаще вливаются и в другие направления.

Эксперты выход из сложившейся ситуации видят в либерализации законодательства и создании зон свободной торговли. Они предлагают перенять опыт развитых стран, организовав налоговый «рай» в депрессивных регионах. Такой шаг поможет не только найти рабочие места для населения, но и полностью раскроет потенциал нашей страны.

Когда отступит затянувшийся кризис

Очевидно, что мнимая стабильность, популяризируемая в нашей стране, на самом деле оказывается стагнацией. Государство живет исключительно за счет продажи ресурсов и полностью зависит от их цен в мировых котировках.

Большая часть производимой продукции не способна конкурировать на глобальном уровне и стране приходится защищать пошлинами собственного производителя. Для устранения стагнации необходимы смелые решения и кардинальные изменения, как в экономическом, так и политическом сегменте.

Если же улучшений не случится, то Россия рискует при всех своих природных богатствах так и остаться сырьевым придатком сильных мира сего. Однако, будем рассчитывать на положительные тенденции в экономике РФ и хорошие .

Видео-новость

Статья написана специально для сайта “2019 год Свиньи”: https://сайт/