Хам был проклят только лишь за то, что увидел наготу своего отца? Хам - это кто такой? Каково происхождение и значение слова "хам"? Библейский хам оскопил кастрировал своего отца ноя

Сыновья Ноя, или Таблица народов - обширный список потомков Ноя, описанный в книге «Бытие» Ветхого Завета и представляющий традиционную этнологию.

Согласно Библии, Бог, опечаленный злыми делами, которые творит человечество, наслал большое наводнение, известное как на Землю, чтобы разрушить жизнь. Но был один человек, отличавшийся добродетелью и праведностью, которого Бог решил спасти вместе с семьей, чтобы они продолжили человеческий род. Это был десятый и последний из допотопных патриархов по имени Ной. Ковчег, который он построил по указанию Бога, чтобы спастись от наводнения, смог вместить его семью и животных всех видов, которые оставались на Земле. У него было три сына, родившихся до потопа.

После того как вода ушла, они поселились на нижних склонах с северной стороны. Ной стал возделывать землю, и изобрел виноделие. Однажды патриарх выпил много вина, опьянел и уснул. В то время как он лежал пьяным и голым в своем шатре, сын Ноя Хам увидел это и рассказал братьям. Сим и Иафет вошли в шатер, отвернув лица, и прикрыли отца. Когда Ной проснулся и понял, что произошло, он проклял сына Хама Ханаана.

На протяжении двух тысячелетий эта библейская история вызывала многие споры. В чем её смысл? Почему патриарх проклял внука? Скорее всего, в ней нашел отражение тот факт, что в те времена, когда она записывалась, хананеи (потомки Ханаана) были порабощены израильтянами. европейцы интерпретировали эту историю как то, что Хам являлся предком всех африканцев, указывая на расовые признаки, в частности, на темную кожу. Позднее работорговцы Европы и Америки использовали библейский рассказ, чтобы оправдать свою деятельность, якобы сын Ноя Хам и его потомство были прокляты как вырождающаяся раса. Конечно, это неправильно, тем более, что составители Библии не считали темнокожими африканцами ни его, ни Ханаана.

Почти во всех случаях имена потомков Ноя представляют племена и страны. Сим, Хам и Иафет олицетворяют три крупнейших группы племен, которые были известны авторам Библии. Хама называют родоначальником южных народов, обитавших в той области Африки, которая примыкала к Азии. Языки, на которых они говорили, имели название хамитских (коптский, берберские, некоторые эфиопские).

Согласно Библии, сын Ноя Сим - первенец, и он удостаивается особого почтения, поскольку является предком семитских народов, евреев в том числе. Они проживали в Сирии, Палестине, Халдее, Ассирии, Эламе, Аравии. К языкам, на которых они говорили, относились следующие: еврейский, арамейский, арабский и ассирийский. Через два года после потопа у него родился третий сын Арфаксад, чье имя упоминается в генеалогическом древе Иисуса Христа.

Сын Ноя Иафет является праотцом северных народов (в Европе и северо-западной Азии).

До середины девятнадцатого века библейская история о происхождении народов воспринималась многими как исторический факт, да и сегодня в неё по-прежнему верят некоторые мусульмане и христиане. В то время как одни считают, что таблица народов относится ко всему населению Земли, другие воспринимают её как руководство для местных этнических групп.

И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и, выйдя, рассказал двум братьям своим.
Быт. 9, 22

Казалось бы, что особенного в том, что один брат, увидев отца в неподобающем виде, рассказал двум другим? «Что тут такого? - сказали бы живущие в наше время. - Ничего страшного». Ведь не «вынес сор из избы», не жёнам рассказал, не посторонним. Тем не менее наказание оказалось очень строгим: «проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 9, 25-28).

Едва ли, имея праведного и непорочного отца, Хам не знал заповеди Божией, которая гласит: почитай отца твоего и мать твою (Исх. 20, 12). Заповедь не простая, а с обетованием: …чтобы продлились дни твои на земле. Моисей ещё не начертал её, но и до Моисея люди знали, что есть добро, а что - зло и что из них проистекает. Кому из нас, ныне живущих, не хочется, чтобы дни его продлились. Этого же хочет и Бог, иначе не дал бы, как говорят сейчас, стимула для её исполнения. Вы не найдёте в других заповедях обетования продлить наши дни.

Только через почитание родителей мы обретаем телесную крепость. И ведь люди хотят жить. Очень хотят. Чтобы продлить дни жизни, тратят большие средства. Учёные ищут эликсиры молодости, убивают нерождённых детей, чтобы воспользоваться их органами, - только бы жить. Как написано: «за жизнь свою отдаст человек всё, что есть у него» (Иов. 2, 4). И что же? Ничего не выходит. Сегодня вызывают удивление люди, прожившие до ста лет, хотя при домострое это никого не удивляло. Потому что было почитание родителей, да и вообще людей старшего возраста. Ныне идёшь по кладбищу и со многих памятников смотрят на тебя молодые лица. А в криминальных сводках можно видеть и слышать о насилии детей над стариками, своими родителями. Зарезать, задушить могут из-за выпивки, да и просто так. Примеров много, и все об этом знают. Даже в мусульманских странах, где почитание старших всегда было законом, постепенно оно ушло в ходе кровавых войн. Человеческая жизнь обесценилась в глазах самого человека. Забыто, что всякий человек - это образ и подобие Бога.

В молодости мне пришлось жить в Средней Азии. Работал монтажником на восстановлении разрушенного землетрясением Ташкента. Бывал в домах своих друзей-узбеков, видел отношение младших к старшим. Был у меня друг Бахадир, жил в старом городе, не разрушенном при землетрясении, - это район частных домов. Однажды, в выходной день, мы отправились в парк Победы, на озеро, искупаться. Только выехали на машине Бахадира из ворот, как впереди нас, из соседнего дома, появился старик на арбе. Бахадир остановил машину, мол, подождём, пусть проедет до угла. Ширина улицы позволяла объехать арбу, но друг объяснил, что у них не принято обгонять старших, это неуважение к старости. Мы поехали только тогда, когда арба соседа свернула за поворот. Мне это понравилось. Не знаю, как сейчас, но тогда это было нормальным делом.

Недавно меня посетили друзья, пожилая чета. Знакомы мы давно, но только по письмам, много они нам помогали, а встретились впервые. Ему восемьдесят пять, хоть и с палочкой, но пришёл. В разговоре он сказал: «Я очень почитал родителей». Дожил до глубокой старости, сохранив ум и здравость. А какая жизнь была тяжёлая! Высланный на Север, в шахте травмированный, но насколько немощен плотью, настолько бодр духом. Супруга ненамного моложе, но ум у неё светлый и рассуждения здравые. А главное - глубокая вера в Бога. Таких стариков сейчас можно увидеть только в Православной Церкви. Про них сказано: «Дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14, 38). Действительно, в этих людях Дух Христов, этого нельзя не заметить. «Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи» (Пс. 91, 14-15).

Наших пастырей мы называем батюшками, т.е. отцами. Заповедь о почитании отца и матери относится и к ним. Ко всем без исключения. Почитание батюшки должно быть, как и почитание отца по плоти, каким бы он ни был. Не должно быть и такого, что «своего» батюшку почитаю, только на нём благодать. Прочих можно и похулить, и осудить, и даже не подходить под благословение.

Однажды ехал в поезде. Моё место на верхней полке, внизу - две пассажирки, едут, как и я, из Москвы. Достал книгу, читаю. Слышу разговор. Одна из подружек разложила на столике литературу, брошюры, рассказывает про Матрону Московскую, показывает книги. Хороший разговор, духовное общение происходит. Слава Богу. Читаю своё и слышу слова «наш батюшка». Заинтересовался. Из разговора понял, что эта соседка с книгами на приходе казначей и вообще фигура значительная, «особа, приближённая к батюшке». Бывает в его доме, много знает и видит то, что другим недоступно. Стали нотки осуждения проскакивать. Вначале по поводу матушки, затем - о детях священника, а потом и батюшке попало. Потихоньку женщина открывала наготу того, кого называет отцом, у кого берёт благословение. Слушаю внимательно, стало интересно, откуда она. Храм, говорит, ещё не построен, средств не хватает, пока в молитвенном доме службы проходят. Денег нет, мол, а матушка шубу купила - где взяла деньги? И много ещё чего было сказано, о чём не надо было говорить. Как до батюшки дошла очередь, я послушал-послушал, да сверху ей и говорю: «Я про ваши разговоры расскажу вашему батюшке, он вас с должности-то и снимет, да ещё епитимию наложит».

Видели бы вы, что с ней стало, вернее, с её лицом! Пришлось спуститься. Сошёл вниз, как Моисей с горы Синай, с Библией в руке, в которой и написаны заповеди. Среди них и о почитании отца и матери. Сразу успокоил женщину, сказал, что не знаю я их батюшку и припугнул для острастки, вразумления. Прочитал им про грех Хама и его последствия. Хорошо побеседовали, стали пить чай с московскими сладостями, расстались по-доброму, всё хорошо.

На своей верхней полке долго потом размышлял, вспоминал, сколько раз я сам грешил этим, сколько осуждал батюшек, сколько каялся и просил прощения. Наставляя соседку, более наставлял себя и видел в ней себя, прежде согрешавшего этим же самым.

Когда мы приходим в храм, нам всё там интересно, но более всего: а что там, за перегородкой, в алтаре происходит? Естественное желание приблизиться и заглянуть в эту таинственную область. Проходит время, батюшка нас заметил и приблизил. Поставил на клирос или дал иное послушание, поручение. Мы загорелись, нам хочется большего и побыстрее. Через какое-то время нам доверяют войти в алтарь, выйти со свечёй, разжечь кадило и подать во время службы батюшке, приложившись к руке. Благословляют на стихарь. Трепет и благоговение, радость и переживание - как бы не перепутать чего, угодить батюшке.

Проходит время, попривыкли - уже не та ревность, уже на прочих прихожан смотрим свысока. Становимся «особами приближёнными». Вместе с этим уходят трепет, благоговение и страх Божий, появляется небрежность в исполнении. Службы кажутся всё длинней. Мы ленимся, а диавол неутомим. Приходят мысли, что ничего-то тут особенного в алтаре нет, да и батюшку уже ближе знаю, такой же человек, как и другие. Замечаются недостатки в нём и его служении.

Дух осуждения допущен в сердце, свил гнездо и ищет выхода. Уста начинают источать отнюдь не миро, по слову: «язык укротить никто из людей не может: это - неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда» (Иак. 3, 8). Если вовремя не исповедать грех осуждения, язык не удержать. Будешь открывать наготу того, кто тебе доверил труд в церкви, кто молится о тебе, и закончиться это может «кораблекрушением в вере». Апостол Павел предостерегает: «Наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божией; чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие» (Евр. 12, 15).

Это не фантазии, а мой личный опыт. Давно уже по болезни за штатом. Весной и летом прошлого года Господь дал силы ездить на службу, бывало, в алтаре были вдвоём с батюшкой, кроме меня, пономарить было некому. Прежде привычное, обыденное дело уже не казалось обыденным. Было благоговение. Радостью и благодарностью к Богу наполнялось сердце: Господь дал ещё немного послужить у престола, разжечь и подать кадило, почитать записки или зажечь свечу. Молилось легко. Помнил о том, что завтрашний день в руках Господа, может быть, последний раз вошёл в алтарь, поклонился престолу. Молюсь о тех, кто сегодня несёт послушание в церкви, чтобы ценили эту возможность быть в труде Божием.

Господь вводит нас в Святая Святых по благодати, а не по заслугам, и надо быть верным в том малом, что нам доверяет батюшка. Помня слова Господа: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф. 25, 23). В большом легче быть верным, чем в малом, там бодрствуешь, молишься, прежде чем что-то сделать. В малом же бывает лёгкость, дело привычное. Не думал Хам, что его поступок будет иметь такие последствия. Помни об этом, православный, нужно бодрствовать и молиться о наших пастырях, а не открывать наготу их, и без нас много есть охотников сделать это.

Сначала, по его словам, все было очень трогательно и совсем по старинке. Выпускники один за другим выходили на сцену и прочувствованно, чуть ли не со слезами на глазах, благодарили наставников. Потом был капустник, и те же самые ребята, которые только что обращались к учителям со словами благодарности, теперь изобретательно и остроумно их высмеивали, очень талантливо копировали, точно подмечая слабые стороны и недостатки педагогов. Хохот в зале не смолкал. Причем громче всех смеялись как раз объекты пародий.

– Это меня потрясло, – прокомментировал журналист. – Всего лишь десять лет назад, когда я оканчивал школу, такое было невозможно.

– Что именно?

– Да все!

– Как будто раньше подростки не высмеивали училок, – возразили мы.

– Да, но не со сцены и не в их присутствии! – сказал молодой человек. – Хотя меня даже больше шокировал ответный смех взрослых. В этом было что-то совсем патологическое.

В общем, тема специально для вас. Осмысливайте.

«ЖАРЕНЫЙ ПЕТУХ»

Мы заверили его, что немедленно начнем «осмысливать», а сами подумали: «Какой, однако, «сердитый молодой» этот наш журналист Рома!»

Помните, в Англии после второй мировой войны возникло течение в искусстве, которое так и называлось «сердитые молодые»? «Это ж очень мило и трогательно, – продолжали рассуждать мы, – когда подросшие дети и учителя «расстаются, смеясь». Четверть века назад авторам капустника досталось бы на орехи.»

Одна из нас даже вспомнила аналогичный эпизод из своей студенческой юности. Пятикурсники (а не старшеклассники!) довольно беззубо, по нынешним меркам, высмеяли в капустнике преподавателей своего вуза. И реакция была отнюдь не юмористической. Скандал дошел до ректората. Шутников чуть ли не дипломов грозились лишить. Особенно негодовала преподавательница английского, которую студенты изобразили в неглиже – домашнем халате и бигудях.

«Хорошо, что сейчас педагоги поумнели, – подумали мы. – Тем более, что ребята смеялись по-доброму. Иначе стали бы они непосредственно перед капустником признаваться учителям в любви?»

Но жизнь все время, как любил выражаться первый и последний президент Советского Союза, «нагнетает и подбрасывает». Вскоре после эпизода, рассказанного Ромой, произошло следующее. Семилетний мальчик, занимавшийся у нас в психокоррекционной группе, решил на прощанье сделать нам подарок: нарисовал, как он сам прокомментировал, «дружеский шарж».

Слово «дружеский» нисколько не смягчало впечатление от рисунка, на котором были изображены два чудовища с маленькими глазками и зловещим оскалом огромных зубов. На обороте было написано: «Дорогим Татьяне Львовни и Ирине Яковлевни на память от Пашы» (сохраняем орфографию оригинала). Преподнося нам подарок, бедный Паша довольно смеялся, считая рисунок удачной шуткой. А нам было не до смеха. Нет, вовсе не потому что это задело наше женское самолюбие! Просто мы столько сил положили на коррекцию Пашиного поведения и надеялись, что его неадекватность за время занятий сгладилась.

Но подарок явственно напомнил о диагнозе. Увы, шизофреник остался шизофреником.

И, опять же, не потому, что эти уродливые изображения не имели с нами ничего общего. В конце концов, ребенок не обязан воспроизводить портретное сходство. Нет, диагноз выдавало другое – уверенность в том, что он нас своим жутким рисунком порадует .

Когда ребенок намеренно старается оскорбить, уязвить взрослого, это, конечно, тоже не норма. Но тут можно предполагать избалованность, демонстративность, хамство, на худой

конец – психопатию. Однако неадекватности тут все-таки нет. Хотел поиздеваться – и поиздевался. А вот когда искренне хотел порадовать издевательством, не понимая, что тут плохого, это уже гораздо более серьезная, глубинная неадекватность.

Бедняга ушел, и тут кассета памяти немного прокрутилась назад. Мы вспомнили рассказ журналиста Ромы о выпускном вечере. А ведь он, выходит, сообщил нам нечто очень важное! Правильно говорят: «Пока жареный петух не клюнул… и т.д». Все, клюнул! Начинаем осмысливать.

В ЧЕМ РАЗНИЦА?

И первая наша мысль, как это часто бывает вначале, имела форму вопроса: есть ли принципиальные отличия между Пашиным «дружеским шаржем» и школьным капустником? Если есть, то какие? Степень похожести пародии на оригинал? Да, конечно, в этих двух случаях она была различна. Но с другой стороны, и возраст детей разный. И потом, еще неизвестно, что обиднее: беспомощный рисунок, не имеющий с тобой ничего общего, или талантливое высмеивание твоих реальных недостатков. Пожалуй, второе гораздо обиднее. Изобрази женщину-тростинку бочкой, она и не подумает обижаться, потому что уверена в своей стройности. А вот если у нее немного длинноват нос, то, увидев себя на карикатуре в образе Буратино, она, может, конечно, вымученно улыбнуться, но с тоской подумает: «Надо было тогда, в юности, сделать пластическую операцию. Жалко, что не решилась».

Какие же еще различия?.. Насмешка (или, скажем помягче, подтрунивание) присутствует и там, и там. Причем в обоих случаях не за глаза, а в открытую. Но, наверно, и тут важна разница в возрасте – целых десять лет. Да, это существенно. По крайней мере, когда маленький ребенок передразнивает взрослых, к этому у нас до сих пор относятся отрицательно.

Пашина мама, например, покраснела до ушей и попыталась отнять рисунок. Хотя с больного ребенка какой спрос? И все же ей было стыдно за сына, который из-за болезни не понимал нелепости, неадекватности такого поведения.

Ну, а почему, если, в сущности, тем же манером прощаются со своими учителями семнадцатилетние, это воспринимается как норма и вызывает дружеский ответный смех? Вероятно, потому что они уже не дети, а без пяти минут взрослые. Собственно, исходя из такой логики, мы и не разделили поначалу Ромино возмущение капустником.

Но с другой стороны, разве ребята, став выпускниками, перешли в категорию учителей? Иными словами, они разве сравнялись со своими наставниками? – Отнюдь. Даже когда через тридцать-сорок лет люди приходят в школу на так называемый «вечер встречи», иерархия «учитель-ученик» сохраняется. Простая учительница физики называет всемирно знаменитого академика Игорьком, а он ее почтительно – Светланой Алексеевной. И скорее она может рассказать о нем на таком вечере что-нибудь смешное про его рассеянность и неаккуратность, а ему и в голову не придет напомнить ей, как ребята за глаза подшучивали над ее скособочившимся пучком или подслеповатостью, которая позволяла свободно пользоваться шпаргалками.

Значит, все-таки принципиальной разницы между семилетним шизофреником Пашей с его «дружеским шаржем» и вроде бы вполне нормальными семнадцатилетними выпускниками с их прощальным капустником нет! Как бы выпускники ни пыжились, они все равно не сравняются со своими наставниками. А вот с Пашей они сравнялись своей неадекватностью. Ведь психически здоровый ребенок уже в пять лет знает, что можно позволить себе со сверстником, а что – со взрослым, что – с близким родственником, а что – с чужим человеком.

У психически же нездоровых детей это чувство дистанции нарушено. Так что отмена иерархии «взрослый – ребенок», «учитель – ученик» утверждает патологические модели поведения, ведет, если угодно, к шизофренизации общества. Пока это распространяется, в основном, на подростково-молодежную среду, но уже начинает спускаться и ниже, к малышам. Увы, не единичны случаи, когда ребенок от горшка два вершка, а уже мнит себя равным взрослым, критикует их со знанием дела, дразнит, высмеивает. Пятилетняя девочка, собираясь в гости к бабушке, говорит маме: «Надеюсь, она за неделю поумнела и не будет со мной спорить?» А другая девочка, чуть постарше возмущается «легкомыслием» матери: «Ты с ума сошла? Зачем нам третий ребенок? У нас с Ванькой и так одна комната на двоих!» И мать начинает испуганно оправдываться, чуть ли не испрашивать у дочки разрешение на «ответственное родительство» (любимое клише «планирования семьи»).

НЕУМЕСТНОЕ ПАРТНЕРСТВО

А теперь опровергнем сами себя. Существенная разница между Пашиным «шаржем» и школьным капустником все-таки есть. Только не в акции детей, а в реакции взрослых. Мы, конечно, не ярились, не кричали, но достаточно определенно дали Паше понять, что ничего хорошего и ничего смешного в таком поведении со старшими (тем более, с педагогами!) нет. А маме лишний раз объяснили, что Паша не соблюдает границ в общении со взрослыми не по злонамеренности, а потому что они их просто не чувствует. И его особенно опасно воспитывать в системе столь популярных сейчас партнерских отношений со старшими, а напротив, нужно четко задавать традиционные рамки поведения.

Учителя же повели себя диаметрально противоположным образом: они встали на одну доску с детьми и, может быть, искренне, а может, натужно – в конце концов, большой разницы нет – посмеялись над собой. Вероятно, кто-то из них даже помогал детям сочинять репризы. Но уж, во всяком случае, такой демократичный стиль отношений сложился в школе не вдруг, а был привычным. Однако стиль отношений с детьми всегда задают взрослые. В семье – родители, в школе – учителя, т.е. хозяева того или иного микромира, в котором обитает ребенок.

Тогда возникает вопрос: почему взрослые сейчас так поощряют панибратство? Особенно это изумляет в среде учителей, которые, наоборот, всегда отличались консерватизмом и иногда держали даже чрезмерную дистанцию с учениками. Причин тут много. Явных и не очень. Большую роль сыграл на фоне бурно развивающейся демократии страх быть обвиненным в диктатуре. «А вдруг ребенок вырастет и будет нас ненавидеть? – думают взрослые. – Говорят же психотерапевты об огромном значении обид, нанесенных в детстве, о психотравмах, которые негативно влияют на всю оставшуюся жизнь…» И непременно вспоминают случаи из своего прошлого, как их самих обижали родители и педагоги. Ведь если задаться целью, настроиться на определенный лад, всегда можно много чего вспомнить. «Ну, уж нет! – думает бывший обиженный ребенок. – У меня с моими детьми все будет иначе. Мы с детьми будем друзьями».

А дружба предполагает равноправие. По крайней мере, в идеале. В ней нет начальника и подчиненного, управляющего и управляемого. Каким путем взрослый, который выше ребенка по интеллекту, физической силе, образованию, социальному и материальному положению и прочим параметрам, может сравняться со своим сыном или учеником? С одной стороны, ему придется искусственно взрослить ребенка, посвящая его в те сферы жизни, которые в традиционной системе представлений не считаются детскими. Но нельзя же вырастить человека сразу на полметра или одномоментно увеличить размер его ноги с тридцать второго до сорок пятого. Поэтому гораздо проще, образно говоря, самому встать на четвереньки, прикинуться ему равным, партнером. Это приятно еще и потому, что дает иллюзию вечной молодости, которая сегодня в почете. А заодно и снимает со взрослого ответственность за воспитание. Друзей особенно не воспитывают, это даже считается бестактным.

Примеров детско-родительского «партнерства» – великое множество. В миллионах семей дети сейчас позволяют себе (точнее, им позволяют родители) то, что еще лет двадцать назад было неслыханным. Приведем всего два.

Пятилетний Степа занимается горнолыжным спортом или, как сейчас говорят, «экстремальными лыжами». Правда, забираться на гору ему пока тяжеловато, и когда подъемник не работает, что случается нередко – все-таки у нас тут еще не совсем Европа – Степу наверх затаскивает мама. И вот однажды Степа учинил ей форменный скандал. Причина была серьезная. После занятий тренер угостил маленького горнолыжника пряниками, сказав, что Степа их честно заработал. Один пряник мальчик тут же запихнул в рот, второй зажал в правой руке, а третий протянул маме. Голодная мама, решив, что сын с ней поделился, пряник съела. И уличена была не больше не меньше как в воровстве чужой собственности! Оказалось, что Степа дал ей пряник на сохранение.

– Я же его заработал! – в слезах возмущался мальчик. – Какое ты имела право?

– А я что, не заработала? – оправдывалась мама, сторонница дружески-партнерских отношений с ребенком. – Кто тебя привез на машине? Кто деньги платит за секцию? А на гору тебя переть, думаешь, легко было? Да я вкалывала, как лошадь!

Наконец, после долгих подсчетов, какова доля маминого труда, «экстремал» смилостивился:

– Так и быть, половину пряника я тебе прощаю. А за вторую ты должна ответить. Извиняйся!

И мама, довольная тем, что дело не кончилось истерикой, охотно извинилась.

А вот другой пример из этой серии, тоже весьма характерный. Мама взяла работу на дом и трудилась над чертежом. Шестилетний Никита же требовал, чтобы она с ним поиграла. Мама, ссылаясь на важность и срочность работы, просила его поиграть самостоятельно или подождать. Никита настаивал и, наконец, разъярившись, вылил баночку с водой из-под краски на мамин чертеж. Тогда мама (как она сама потом объясняла, «чтобы он влез в мою шкуру») порвала Никитин рисунок, висевший на стене.

– Ах, так?!

Мальчик, не помня себя от ярости, побежал на кухню и грохнул об пол любимую мамину чашку.

Тут уж и мама, невзирая на потраченные два дня назад большие деньги, сломала дорогую Никитину игрушку – робота с дистанционным управлением.

Потом они дуэтом заревели. Потом мальчик подошел к маме и потребовал, чтобы она починила ему игрушку и нарисовала точной такой же рисунок.

– Хорошо, – ответила мама. – Только сперва ты поможешь мне начертить новый чертеж, и мы склеим мою любимую чашку.

Остаток вечера прошел во взаимных репарациях, а назавтра история повторилась почти в точности, разве что с другими объектами порчи.

Ну, разве то, что мы описали, похоже на отношения взрослого и ребенка? Если кто-то скажет «да», то пусть ответит, чем они отличаются от отношений двух маленьких сверстников, которые поругались-помирились, потом опять поругались, снова помирились. Один разрушил продукт чужого труда, другой сделал то же самое. Фактически взрослый продублировал девиантное поведение ребенка. Не наказал его по-взрослому за испорченную работу, а просто отомстил, уничтожил то хорошее, что сделал ребенок в спокойную минуту, когда он как раз занимался чем-то самостоятельно, никому не мешая.

Но плохо даже не столько то, что мама не могла сдержаться. В конце концов, взрослые тоже живые люди, и у них не всегда крепкие нервы. А порой и нужно поступить с ребенком «зеркально», так как не почувствовав на себе то зло, которое он причиняет другому, он не может остановиться. Но ведь Никиту это не вразумило, а только подзадорило! Почему? Мы думаем, потому, что за свой вопиющий проступок мальчик фактически не был наказан. Ведь посмотрите, как идиллически кончилась эта история. Сын даже не попросил прощения. Он требовал , чтобы мама восстановила его поврежденное имущество. А мама, чтобы не раздувать дальше скандал, склонила его к компромиссу. И где наказание? С Никитой даже на время не был прерван контакт. Мама не сказала ему: «Уходи, я не хочу с тобой разговаривать. Какая игрушка? Какой рисунок? Ты посмел испортить мою работу ! До прихода папы я вообще не хочу тебя видеть. Папа придет, будем решать, как с тобой поступить». (Или, если папы в семье нет, наказать его самой лишением чего-то чрезвычайно для него драгоценного).

Но партнерские отношения отменяют воспитательный процесс, ибо он невозможен без нормальной иерархии. Впрочем, если иерархия в семье соблюдается, то интеллектуально здоровый ребенок в шесть лет уже и без поучений понимает, что мамин труд несопоставим с его почеркушкой, даже если это рисунок будущего гения. Когда мама находится на пьедестале своего материнского авторитета, то все, что ее окружает, все, что от нее исходит, неприкосновенно для порчи. Но какое благоговение можно испытывать к маме-партнеру?

Первый же случай (с пряником), казалось бы, разрешился достаточно мирно. Да и протекал без такого накала страстей, как второй. Но на нас он произвел еще более жуткое впечатление. Может быть, именно потому, что уже ничего нельзя списать на аффект взрослого. Ребенок проявляет какую-то запредельную жадность, да еще по отношению к собственной матери, а она, даже не фиксируясь на его пороке, начинает доказывать, что тоже заслужила свою долю. В результате детская жадность получает подкрепление, да еще усиливается маминым торгом. Так обездоленный раб выклянчивает у хозяина лишний кусочек. Тут уж даже не партнерские отношения. Скорее, уместно говорить об обратной зависимости – ребенок повелевает матерью. Ничего не поделаешь, такова логика «свободного воспитания». Дети не понимают, что их родители воплощают на практике новомодную теорию. Они видят, что взрослый – слабак, и пользуются его слабостью.

В результате воспитание – как «свободное», так и «несвободное» – становится невозможным. Ведь воспитание – это когда один учит другого, как надо себя вести, а другой слушается. И в каких бы формах воспитание ни происходило, в любом случае его обязательным условием является соблюдение иерархии. Нет иерархии – нет воспитания, и все идет вразнос. «В душевном плане пятая заповедь – «чти отца твоего и матерь твою» – представляет собой учение об иерархии, – пишет в книге «Умение умирать или искусство жить» архимандрит Рафаил (Карелин). – Нужно подчинить себя вышестоящему звену в единой иерархической цепи… подчинить, чтобы иметь возможность воспринять. Здесь непокорность старшим – это выключение себя из структуры. Без соблюдения иерархии и субординации (подчинения низшего высшему) невозможно никакое общество и никакая система, начиная с семьи и кончая государством, даже более того, начиная с атома и кончая космосом».

ОТКУДА ВЗЯЛОСЬ ХАМСТВО

Либеральная публика любит возражать, что родители всегда были недовольны детьми и сетовали на непочитание старших. В качестве доказательства обычно приводятся древневавилонская клинопись на глиняных табличках.

– Все это было, есть и будет всегда, – успокаивают нас благомыслы вавилонской цитатой. – Ничего страшного, так устроен мир.

Они, правда, забывают добавить (а, может, просто не знают? – либерализм вообще очень тесно связан с невежеством), что от древнего Вавилона, где дети, видимо, так «доставали»

своих родителей, что те время от времени приносили их в жертву, сохранились только развалины да черепки. А в последующие тысячелетия мир старался не забывать об иерархии. И лишь когда в безумных головах некоторых представителей мировой элиты стал вызревать план создания Нью-Вавилона, взрослых начали настраивать на партнерские отношения с детьми, а детей беззастенчиво науськивать на взрослых. Сколько презрительно-саркастических кличек было придумано за последние полвека. «Предки», «кони», «родаки», «черепа»… Уже в самих этих глумливых прозвищах заложен вектор совершенно патологического отношения к отцу с матерью. Отношения, которое несовместимо с пятой заповедью. Папу с мамой, родителей можно почитать и слушаться, а вот «коней», «родаков» и уж тем более «черепов», мягко говоря, проблематично. Презрительная лексика неизбежно влечет за собой презрительное отношение.

«Имя вызывает образ, – пишет известный православный автор Н.Е. Пестов, – а образ в душе есть соприкосновение или даже единение души с этим образом. При этом первое или второе – т.е. соприкоснровение или единение – будет зависеть от нашего отношения к этому образу. Если мы в любви тянемся к нему, то этот образ вливается в нашу душу, объединяется с нами и влияет на наши чувства и ощущения. Но если образ антипатичен, то мы только соприкасаемся с ним и в душе переживаем чувство неприязни или брезгливости. Мы стараемся тогда оттолкнуться в душе от этого образа, поскорее уйти и забыть его… Упоминание «черного» имени, ругательство и всякие постыдные слова – все это ввергает душу в скверну, роднит и объединяет ее с темной силой». («Душа человеческая», М., Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2003, стр. 174.)

Согласитесь, только помраченное либерализмом сознание будет спорить с тем, что приведенные выше примеры молодежного жаргона, употребленные по отношению к родителям, которых Бог заповедал не просто уважать, а почитать , это откровенное хамство и ругательство. А значит, последняя строка цитаты (про объединение с темной силой) относится к использующим подобные «словечки» в полной мере.

Нелишне вспомнить, что имя нарицательное «хам» и его производные (хамство, хамить, охамел, хамло) пошло от имени собственного. Хамом звали одного из сыновей Ноя. Интересно, что о его существовании знают даже люди, очень далекие от религии. Пусть они представляют его мифическим персонажем, в данном случае это не столь существенно. Главное, что о нем знают все, т.е. память о грехе Хама оказалась неизгладимой. Не столь уж многие отрицательные фигуры так прочно вошли в общечеловеческую историю. А именами нарицательными стали и того меньше. Из упоминающихся в Священном Писании их, кажется, всего трое: ирод, иуда и хам. (Есть еще «голиаф», но это имя нарицательное приложимо не к отдельным людям, а к некоей системе: так государство или бюрократический аппарат могут называть «голиафом», подчеркивая его всемогущество и неодолимость). Страшные грехи совершили Ирод с Иудой. Страшнее и быть не может. Один пытался убить народившегося Бога, другой предал Его на смерть. Какое же надо было совершить страшное преступление, чтобы оказаться в этом ряду?

Давайте посмотрим. История начинается с того, что Ной после садовых работ выпил вина, опьянел и «лежал обнаженным в шатре своем» (Быт. 9:21). «И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим» (Быт. 9:22). Вот, собственно, и все преступление Хама. Принято считать, что он посмеялся над наготой спящего отца, но, как видите, это прямо не сказано. Хотя, конечно, можно предположить, что рассказ Хама братьям вряд ли был очень лестным для Ноя. Скорее всего, он содержал какую-то критику, быть может, насмешку, но никаких подробностей нам не сообщается. Следовательно, они не имеют значения. Значим сам факт.

Братья Хама, напротив, являют нам образец правильного поведения. «Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видели наготы отца своего» (Быт. 9:23). То есть, они не только не критиковали, не только не смеялись, но даже не дерзнули посмотреть на Ноя, который, опьянев, спал в ненадлежащем виде.

Большинству современных людей, в том числе юным исполнителям и старшим вдохновителям того школьного капустника, с которого мы начали свой рассказ, наверное, поведение братьев покажется странным, а наказание, постигшее Хама, несправедливым.

– Разве он не по делу критиковал отца? – возмутятся они. – За что его вообще наказывать? Мало того, что отец подавал сыну дурной пример, так еще и проклял его!

Но если бы проклятие Ноя было несправедливым, то он не назывался бы в Библии «праведным и непорочным в роде своем» (Быт. 6:9). А во-вторых, его проклятие не было бы утверждено Богом, не сбылось бы в стольких поколениях. Нимрод, внук Хама, царствовал в Вавилоне, и это, как пишет в книге «Библия и наука о сотворении мира» прот. Стефан (Ляшевский), «наложило отпечаток на всю идею государственности в виде того зла, которое всегда является неотъемлемой принадлежностью государства: насилие, тюрьма, казни и очень часто гнет».

Среди более отдаленных потомков Хама были жители Ниневии, так раздражившей Господа своими грехами, что он послал к ним пророка Иону с грозным предупреждением. Были филистимляне, из среды которых вышел, кстати, великан Голиаф, побежденный будущим царем Давидом и сделавшийся с тех пор олицетворением какого-то огромного и с виду неодолимого зла. Населяли хамиты и города Содом и Гоморру, тоже ставшие впоследствии именами нарицательными, обозначающими крайние степени порока. Так что отеческое проклятие Хама оказалось весьма долговечным. Что толку восставать против духовных законов? Ведь наша антипатия их не отменит. Кому-то может показаться жестоким и несправедливым закон всемирного тяготения: дескать, он так мешает нашей самости, реализации нашей мечты летать. Но если такой бунтарь-свободомысл в знак протеста выпорхнет из окна, закон не отменится, а будет лишь трагически подтвержден.

СПАСИТЕ ВЗРОСЛЫХ!

Насколько же наши предки были духовно взрослее нас! Особенно в глубокой древности, когда люди были гораздо ближе к Богу, чем сейчас. Боговидцу Моисею Господь, наряду с заповедью о почитании родителей, повелел: «Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21:15) и «Кто злословит отца своего и свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21:17). Вот как сурово! За другие, с нашей сегодняшней точки зрения, более тяжкие преступления, смертная казнь не полагалась, а за посягательство на авторитет родителей, за несоблюдение семейной иерархии – высшая мера, перешедшая в Новый Завет («Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет» Мф. 15:4).

Сейчас же сплошь и рядом видишь: маленький ребенок бьет родителей (в том числе по лицу!), а им и в голову не приходит наказать его хотя бы шлепком по попе. Как же! Это ведь жестокое обращение с ребенком! Пусть самовыражается, отважный малыш! А в некоторых журналах договариваются до того, что родители не должны даже мимикой показывать свое неодобрение – это, якобы, нарушает детское право на спонтанность реакций.

Злословие же родителей стало теперь настолько обыденным, что непонятно, кто остался бы в живых, если бы вдруг начали действовать былые законы…

Причем запрет злословить родителей – абсолютно безоговорочный. Что бы ни делали отец с матерью, как бы ни напивался и ни оголялся Ной, дети не смеют их осуждать и насмехаться. Известен такой случай. Однажды к преподобному Серафиму Саровскому пришел человек, который начал жаловаться на свою мать, страдавшую грехом винопития. Но преподобный Серафим закрыл ему рот своей рукой, считая недопустимым, чтобы сын критиковал мать, даже в тех случаях, когда критика вполне справедлива и обоснована.

Почтительным было и традиционное отношение к учителям. Первоначально эту функцию вообще выполняло священство. Так называли духовных наставников в самых разных культурах. «Учитель» – очень частое обращение апостолов ко Христу. В процессе секуляризации жизни наряду с религиозными учебными заведениями появились светские школы. Учительство выделилось в особую профессию, но благоговейное отношение к наставникам детей и юношества сохранялось на протяжении многих веков. И лишь по мере распространения либерализма, когда чувство собственного достоинства стали отождествлять с непослушанием и своеволием, авторитет учителя пошатнулся. Ну, а с конца 60-х гг. XX в. его и вовсе начали целенаправленно разрушать.

Важнейшей точкой отсчета явилась так называемая «парижская весна» 1968 г., ознаменовавшаяся массовыми студенческими беспорядками. Разбушевавшаяся молодежь протестовала против «буржуазного ханжества», требовала, чтобы на всех этажах студенческих общежитий стояли автоматы, выдающие презервативы, и возмущалась косностью преподавателей, которые дерзают поучать молодежь.

А сегодня в странах Запада авторитет учителей пал так низко, что не только в университетах, но и в школах педагоги все чаще и чаще оказываются в положении жертв: их регулярно бьют, грабят и убивают. Всего несколько фактов. 14 ноября 1995 г. семнадцатилетний Джеймс Роуз, ученик школы Ричленд в г. Линквиль (штат Теннеси) застрелил учительницу и одноклассницу. Еще одна учительница получила ранения. 24 марта 1998 г. в г. Джонсборо (штат Арканзас) два ученика местной школы открыли стрельбу. Одна учительница убита. Недавние исследования показывают, что 20% школ США сообщают о фактах насилия в своих стенах. Во многих американских школах администрация даже вынуждена держать полицейских для усмирения особо энергичных учеников. Учителя же ни себя, ни детей, подвергающихся нападению одноклассников, защитить не в состоянии. Слово учителя давно ничего не значит. Эффект может возыметь только грубая сила, которой учителя, по преимуществу женщины, не обладают. Впрочем, если бы и обладали, она бы им все равно не пригодилась, т.к. либеральные законы лишили педагогов права даже выгонять хулиганов из класса. Вот и приходится приглашать полицию, которой пока еще дозволяют (если они, конечно, поспеют вовремя!) ограждать взрослых от насилия детей. И ведь хватает у кого-то наглости называть это осатанение демократическими нормами правами ребенка…

Ну, чем не прообраз ада, где царствуют злоба, жестокость и право силы? Тоже иерархия, только отнюдь не Божественная, а совсем наоборот. А начиналось-то все с любви, с желания дружеских отношений с ребенком. Но в угаре демократизации как-то не учли, что любовь ребенка к взрослому без уважения немыслима. Без него – или презрение, или голый страх.

По-видимому, это интуитивно почувствовали выпускники школы, о которых нам рассказывать журналист Рома.

– Меня поразило, – сказал он, – как грамотно ребята срежиссировали прощальный вечер. Сначала объяснения в любви учителям, а потом – капустник.

– Почему «грамотно»? – спросили мы.

Как почему? – удивился Рома. – Неужели не понимаете? После театральных сценок, в которых ребята пародировали учителей, – какие-то особенности их внешности, речи, походки, – объясняться им в любви было бы неуместным, фальшивым до неприличия. Да нет! – просто невозможным.

• 1 Биография
• 2 Грех
• 3 Потомки
• 4 Родословная Хама и его потомков
  • 4.1 Род Хама
  • 4.2 Потомки Хуша
  • 4.3 Потомки Мицраима
  • 4.4 Потомки Фута
  • 4.5 Потомки Ханаана
• 5 Образ Хама в кино
• 6 Примечания
• 7 Источники

Биография

Родился за 100 лет до Всемирного Потопа, от которого он вместе с женой, отцом и братьями спасся в ковчеге (Быт. 7:13). Как и все выжившие, Хам ступил на землю в Араратских горах (Быт. 8:4) и жил в земле Сеннаар. По одной из версий, видимо после ссоры с отцом, Хам поселился в Египте, поскольку тот в Псалмах именуется землёй Хама (Пс. 104:23; 105:22).

Грех

Согласно Библии Хам повёл себя постыдным образом во время опьянения своего отца Ноя. Он увидел и рассказал братьям про наготу отца своего (Быт. 9:22), став, таким образом, первым журналистом на Земле. Обычно это место трактуется как насмешка и неуважение к отцу, что в дальнейшем вошло в содержание термина хамство.

Следует указать, что нет ничего, что бы указывало на то, что это место нужно понимать как описание инцеста. «Увидеть наготу» или «открыть наготу» не обязательно связано с сексуальной сферой. Ной сам открывает свою наготу (обнажается), а не Хам открывает его наготу. Достаточно прочитать это выражение («увидел наготу») в контексте, чтобы понять, что речь идёт просто об обнажённом отце: «Сим же и Иафет взяли одежду и, положив её на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего» (Быт. 9:23). соответствии с представлениями древних, взирая на гениталии обнажённого отца, Хам тем самым перенимал его власть, как бы отбирал его потенцию. Если бы речь шла об инцесте, ему нечем было бы хвастать перед братьями. Необходимо учитывать также, что в ветхозаветном обществе и других древних культурах почитание родителей было обязательным, а нагота считалась постыдной.

За грех Хама расплачиваться пришлось его сыну Ханаану, которого Ной проклял, пророча ему рабское существование:

Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих (Быт. 9:25)

Косвенным подтверждением того, что проклятие Ноя распространялось не на всех потомков Хама, а лишь на Ханаана, является и пророчество пророка Исайи о Египте. Библия называет египтян потомками Мицраима, сына Хама.

И Господь явит Себя в Египте; и Египтяне в тот день познают Господа и принесут жертвы и дары, и дадут обеты Господу, и исполнят. И поразит Господь Египет; поразит и исцелит их; они обратятся к Господу, и Он услышит их, и исцелит их. тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой - Египтяне, и дело рук Моих - Ассирияне, и наследие Моё - Израиль (Ис. 19:21-25)

Потомки

Согласно Библии сыновьями Хама были Хуш, Мицраим, Фут и Ханаан (Быт. 10:6). Иосиф Флавий полагает, что за именем Хуш скрываются эфиопы, Мицраим - египтяне, Фут - ливийцы (мавры), а Ханаан - ханаанцы. Таким образом, трое из четырёх сыновей Хама оказались прародителями африканских народов, что дало основания в XIX веке обозначить малоизученные языки народов Африки как хамитские.

В XVII веке появилась гипотеза, возводящая происхождение негров к Хаму, что было оправданием расизма и обращения негров в рабство..

Родословная Хама и его потомков

Род Хама

Согласно ветхозаветным преданиям, у Хама после Потопа было четверо сыновей (Быт. 10:6-20).

• Хуш: (эфиопы, кушиты, возможно, химьяриты и сабеи)
• Мицраим: копты
• Фут: берберы
• Ханаан: доеврейское население Палестины

Потомки Хуша

Согласно Книге Бытия, Хуш был первым сыном Хама и имел шестерых сыновей. Сыны Хуша: Сева, Хавила, Савта, Раама, Савтеха и Нимрод.

Потомки Мицраима

Семь сыновей Мицраима: Лудим, Анамим, Легавим, Нафтухим, Патрусим, Каслухим и Кафторим.

Потомки Фута

В Библии нет упоминания имён сынов Фута.

Потомки Ханаана

Согласно Книге Бытия, у Ханаана было одиннадцать сыновей: Сидон, Хет, Иевусей, Аморрей, Гергесей, Евей, Аркей, Синей, Арвадей, Цемарей и Химафей.

Образ Хама в кино

• Ной / Noah (2014; США) режиссёр Даррен Аронофски, в роли Хама Нолан Гросс (в детстве), Логан Лерман (в молодости).

Примечания

1. Откуда пошли ругательства «хам», «сволочь», «подонок», «ублюдок», «наглец»?
2. H. H. Cohen, The Drunkenness of Noah (Judaic Studies, 4). Alabama: 1974
3. Мы запутались в понимании книги Бытия: почему проклят Ханаан, сын Хама, если он там вообще не виноват?
4. Малахов В. С. Скромное обаяние расизма

Источники

• Библия
• Книга Юбилеев
• Иосиф Флавий. Иудейские древности. Книга 1, гл. 6
• Полный Православный Богословскій энциклопедическій словарь, въ двухъ томахъ, Санктъ-Петербургъ, Издательство П. П. Сойкина, 1913.

хамачи, хамачи скачать, хамелеон, хамес родригес, хаммер, хамон, хамса, хамстер, хамстерпорно, хамтран ажиллах гэрээ

Есть две истории о двух грешниках: одну постоянно вспоминают к месту и не к месту, а вот вторая мало кому припоминается. На первый взгляд, между ними нет ничего общего, кроме того, что там и там грех приводит к тяжелым последствиям - но не о том ли говорит добрая половина Библии? А если всмотреться - у них настолько много пересечений, что одну едва ли можно правильно понять в отрыве от другой…

Первая, всем известная - про Хама, сына Ноя, из 9-й главы Бытия. Ной был первым виноградарем и виноделом, и вот однажды, не рассчитав сил во время дегустации (никто ведь еще не знал о коварных свойствах алкоголя!), он оказался в своем шатре, беспробудно спящим в голом виде. Подчеркну особо: в своем собственном шатре, спящим. Ной никому не мешал, ни к кому не приставал, и всё, что ему требовалось - проспаться.

Его сыну Хаму всё это показалось очень забавным: он не только сам посмеялся над позором своего отца, но пригласил и братьев Сима и Яфета полюбоваться зрелищем. Они не захотели, а, напротив, накрыли отца одеждой, причем так, чтобы самим ненароком не увидеть его наготы. За это Ной обещал суровую участь… части потомков Хама, тем, которые произойдут от его сына Ханаана. Заметим, что сам Хам остался безнаказанным.

Одни толкователи объясняют такую непоследовательность Ноя сложным отношением древних людей к родовой структуре общества, где детям приходится разбираться с греховным наследием отцов, а другие - стремлением библейского автора с самого начала указать на будущую судьбу хананеев, которых на Святой Земле сменили израильтяне. Всё это верно, а кроме того, какой логичности и последовательности можно ждать от Ноя, когда он был в состоянии тяжелого похмелья?

Зато имя Хама стало нарицательным. Сегодня это слово используют как ругательство в самых разных ситуациях, но что изначально сделал Хам? Он вынес в публичное пространство частный грех своего отца и предложил братьям над ним посмеяться.

Другая история рассказана в начале 1-й Книги царств, ее главный герой - первосвященник Илий. Он был предстоятелем израильского народа, а по сути, его единственным руководителем в ту пору, когда еще не было царей, а харизматичные вожди-судьи появлялись лишь иногда, по особому поводу (собственно, Илий и был на тот момент таким судьей). Сам он был человеком вполне благочестивым, как мы видим по его разговору с Анной, матерью будущего пророка Самуила.

А вот его сыновья и, соответственно, наследники пошли по совсем другому пути, как повествует Библия, «они не знали Господа и долга священников в отношении к народу». Да, они постоянно находились в святилище, перед Скинией, но в основном для того, чтобы отобрать себе лучшие куски мяса на жаркое еще прежде жертвоприношения, да развратничать с женщинами рядом со святыней.

И вот это уже были совсем не частные грехи, они творились на глазах народа, они оскверняли святое место - и народ рассказывал о них Илию. Илий даже сделал сыновьям выговор, но… не более того. Он не отстранил их от служения, не наказал, даже не попытался проверить, как они станут вести себя после этого выговора. А они, разумеется, принялись за старое.

И тогда в дело вмешался Господь. Устами Он возвестил Илию, что весь его дом ждет суровое наказание: его сыновья умрут в один день еще при его жизни, и молодыми будут умирать их потомки - а главным священником станет кто-то другой, кого изберет Господь.

Смерть обоих сыновей была бы страшным ударом для любого отца (особенно там, где никто не ждет для себя после смерти ничего хорошего, как в древнем Израиле), но к этому удару добавляется и другой. Должность первосвященника передавалась по наследству, и теперь на все потомство Илия вместе с должностью переходит и проклятье. Да, они останутся на прежнем месте - но сами будут этому не рады…

Затем Господь повторил свое обличение через маленького мальчика Самуила, который воспитывался при святилище. Ответ Илия до странного пассивен: «Он - Господь; что Ему угодно, то да сотворит». Еще было время для покаяния и изменения, Господь не торопился исполнить угрозу, но… он словно одеревенел, этот старец, он живет уже как придется, а не как надо и, зная о страшном будущем - не пытается его предотвратить. Слова о всесилии Творца - всего лишь оправдание собственной инертности.

А потом началась очередная война с филистимлянами. Сыновья Илия привыкли пользоваться своим служением при святилище как инструментом в поисках богатства и удовольствий - и точно так же они превращают в инструмент, в чудо-оружие, главную святыню израильтян, Ковчег Завета. Он приносил им мясо и любовные утехи, теперь должен принести победу над врагами. Ковчег доставляют на поле боя.

Всё заканчивается военной катастрофой: Ковчег захвачен, оба сына Илия пали в бою. Сам первосвященник в это время сидит у ворот святилища в ожидании вестей… «Он был стар и тяжел», и «глаза его померкли», сообщает нам повествование, и это не только о его здоровье - он отяжелел и ослеп прежде всего душевно, когда отказался видеть неприятное, отказался что бы то ни было предпринимать ради его исправления. Ему возвестили о сбывшемся пророчестве, о том, что Израиль постиг небывалый позор - утрата главной , - а оба его сына, причастные к этому позору, мертвы. Тогда Илий в потрясении пал замертво.

Дальше всё устроилось самым неожиданным образом: филистимляне вскоре были вынуждены вернуть Ковчег, а во главе израильского народа стал пророк Самуил, тот самый, кто еще мальчиком предсказал падение дома Илия. Строго говоря, он так и не стал первосвященником, да и права на это не имел. Но формальная должность даже в Ветхом Завете не всегда совпадала с сутью служения, и история дома Илия - лучший тому пример.

Чем отличается грех его сыновей от той неприятности, в которой оказался Ной, вполне очевидно. Они предавались пороку не в своем жилище, за закрытыми дверями - они делали это открыто, причем в святом месте. Ни слова упрека не сказано в адрес тех, кто донес о таком их поведении отцу - собственно, они и должны были так поступить, чтобы остановить безобразие. К сожалению, не получилось.

И вот еще что интересно… Виноваты были как сами сыновья, так и Илий. Но Господь обратился лишь к нему. Что толку говорить с нахалами, которые о Боге и думать забыли? Потому оба обличения были обращены к человеку действительно верующему, к их отцу. Но одной веры, оказывается, недостаточно, надо еще найти в себе решимость и мужество противостоять пороку даже тогда, когда он угнездился в твоем собственном доме…

На страницах Библии можно найти много поучительных и актуальных примеров - важно только не вырывать их из контекста, не ограничиваться лишь теми, которые цитировать в данном случае удобно. Это многогранное, но единое повествование, и рассматривать его так и надо - целиком, во взаимосвязи разных историй, образов и персонажей. И многое тогда видится яснее.